|
Но она тотчас же стала думать о том, чему могли так улыбаться эти две девушки. "Верно, о любви? Они не знают, как это невесело, как низко... Бульвар и дети. Три мальчика бегут, играя в лошадки. Сережа! И я все потеряю, и не возвращу его. Да, все потеряю, если он не вернется. Он, может быть, опоздал на поезд и уже вернулся теперь. Опять хочешь унижения! - сказала она самой себе. - Нет, я войду к Долли и прямо скажу ей: я несчастна, я стою того, я виновата, но я все-таки несчастна, помоги мне. Эти лошади, эта коляска - как я отвратительна себе в этой коляске - все его; но я больше не увижу их". Придумывая те слова, в которых она все скажет Долли, и умышленно растравляя свое сердце, Анна вошла на лестницу. - Есть кто-нибудь? - спросила она в передней. - Катерина Александровна Левина, - отвечал лакей. "Кити! та самая Кити, в которую был влюблен Вронский, - подумала Анна, - та самая, про которую он вспоминал с любовью. Он жалеет, что не женился на ней. А обо мне он вспоминает с ненавистью и жалеет, что сошелся со мной". Между сестрами, в то время как приехала Анна, шло совещание о кормлении. Долли одна вышла встретить гостью, в эту минуту мешавшую их беседе. - А, ты не уехала еще? Я хотела сама быть у тебя, - сказала она, - нынче я получила письмо от Стивы. - Мы тоже получили депешу, - отвечала Анна, оглядываясь, чтоб увидать Кити. - Он пишет, что не может понять, чего именно хочет Алексей Александрович, но что он не уедет без ответа. - Я думала, у тебя есть кто-то. Можно прочесть письмо? - Да, Кити, - смутившись, сказала Долли, - она в детской осталась. Она была очень больна. - Я слышала. Можно прочесть письмо? - Я сейчас принесу. Но он не отказывает; напротив, Стива надеется, - сказала Долли, останавливаясь вдверях. - Я не надеюсь, да и не желаю, - сказала Анна. "Что ж это, Кити считает для себя унизительным встретиться со мной? - думала Анна, оставшись одна. - Может быть, она и права. Но не ей, той, которая была влюблена в Вронского, не ей показывать мне это, хотя это и правда. Я знаю, что меня в моем положении не может принимать ни одна порядочная женщина. Я знаю, что с той первой минуты я пожертвовала ему всем! И вот награда! О, как я ненавижу его! И зачем я приехала сюда? Мне еще хуже, еще тяжелее, - Она слышала из другой комнаты голоса переговаривавшихся сестер. - И что ж я буду говорить теперь Долли? Утешать Кити тем, что я несчастна, подчиняться ее покровительству? Нет, да и Долли ничего не поймет. И мне нечего говорить ей. Интересно было бы только видеть Кити и показать ей, как я всех и все презираю, как мне все равно теперь". Долли вошла с письмом. Анна прочла и молча передала его. - Я все это знала, - сказала она. - И это меня нисколько не интересует. - Да отчего же? Я, напротив, надеюсь, - сказала Долли, с любопытством глядя на Анну. Она никогда не видела ее в таком странном раздраженном состоянии. - Ты когда едешь? - спросила она. Анна, сощурившись, смотрела пред собой и не отвечала ей. - Что ж Кити прячется от меня? - сказала она, глядя на дверь и краснея. - Ах, какие пустяки! Она кормит, и у нее не ладится дело, я ей советовала... Она очень рада. |
