Джон хотел заговорить, но движение челюсти породило боль. Он вскрикнул и схватился за подбородок. Выплевывая кровь, перемешанную со слюной, он промямлил:

– Я не… я не знаю.

Он пытался рассуждать. Его послал Сароцини?

Кунц смотрел на скорчившегося на полу Джона Картера, и ненависть пожирала его изнутри. «Вам это нравится, мистер Картер? – хотелось ему спросить. – Это похоже на те ощущения, которые вы получаете, елозя по своей жене?»

Кунц хотел сделать с ним столько всего сразу, что ему трудно было решить, с чего начать.

– Сейчас я сделаю вам больно, мистер Картер. Сейчас я сделаю вам очень больно. Как вы думаете, почему?

Джон в замешательстве посмотрел на него:

– Я не… она… сегодня днем… уехала… ничего не сказала.

– Вы не очень хорошо меня понимаете, мистер Картер. – Кунц улыбнулся. Он хотел, чтобы Джон Картер расслабился, успокоился, слушал. Он должен узнать, за что его наказывают. Он должен почувствовать благодарность. Тринадцатая Истина гласит, что всякая благодарность коренится в наказании. И Джон будет ему благодарен, если поймет, по‑настоящему поймет, насколько важно для этого мира дитя, рожденное его женой.

Кунц успел заметить, но не успел отреагировать на то, как Джон Картер схватил небольшой тяжелый столик и изо всех сил запустил им ему в голень.

Вскрикнув, Кунц пошатнулся и тяжело упал. Джон Картер вскочил на ноги и бросился из гостиной в холл. Придя от боли в еще большую ярость, Кунц швырнул свое мощное тело за ним.

Джон добежал до входной двери, попытался повернуть рычажок замка, но он не пошевелился. О господи! Блокирующая язычок защелка была опущена. Дрожащими пальцами он попробовал еще раз. Дверь открылась, но только на несколько дюймов. Ее мертво, с металлическим клацаньем, остановила натянувшаяся дверная цепочка.

Он в отчаянии захлопнул дверь. Да она что, сама накинулась, что ли? Сама, что ли? Как? Как это случилось? Он рванул ее пальцами, пытаясь снять, но Кунц схватил его за волосы, дернул назад, одновременно мощным ударом лишая равновесия. Всхлипнув от отчаяния, Джон рухнул на спину.

Кунц яростно, всем весом наступил на его правую коленную чашечку и раскрошил ее.

От боли и шока Джона вздернуло вверх, словно марионетку. Завыв от страшной боли, он опять упал, начал метаться, кататься по полу, колотить по нему кулаками. Его корчило и крутило, добела раскаленные лезвия резали его плоть вверх и вниз от колена. Вой понизился на несколько тонов. Это совершенно не зависело от его воли. «Господи, дай мне умереть, – думал он. – Дай мне умереть. Все, что угодно, лишь бы эта боль прекратилась. Убей меня, пожалуйста, убей меня». Он вцепился в ковер пальцами, вгрызся в него зубами, стонал, выл низким воем. Из глаз, ушей, из всей головы сочилась боль.

Его рывком перевернули на спину, туфлей придавили шею к полу.

Глазные яблоки Джона непроизвольно вращались, по лицу тек пот. Он пытался вздохнуть и давился собственной кровью. Кунц улыбнулся:

– Мистер Картер, Первая Истина гласит, что настоящая любовь приходит через боль. Я бы хотел, чтобы вы подумали над этим. Я бы также хотел, чтобы вы поняли, что я делаю это исключительно для того, чтобы помочь Сьюзан. Если бы вы знали, чем я при этом рискую, мистер Картер, вы бы полюбили меня. Да, да, полюбили бы. Пожалуйста, подумайте еще раз, только очень хорошо, и ответьте: где она?

Он сильно надавил ногой на шею Джона. Слишком сильно. Раздался хруст, глаза Джона Картера стали вылезать из орбит, он издал булькающий звук. Кунц чуть ослабил давление.

– Х‑х‑х‑х‑я‑я не знаю, – прохрипел Джон. – Не знаю! Я не знаю! Пж‑ж‑алста, поверьте мне!

Кунц достал из кармана меленький перочинный нож и раскрыл его.

– Мне не нравится, когда вы занимаетесь любовью с вашей женой, мистер Картер.