- Послушай, Уточкин, - неожиданно прервал его Никулин, - нехорошо получается, не по-христиански. Он укокошил человека, пусть самого раскрестного отца мафии, но ведь он учинил самосуд!

  - Да, он съехал с тормозов. Это факт, - все еще не отрываясь от собственного отражения, ответил начальник милиции.

  - Надо остудить его пыл. Вы призваны не казнить, а ловить преступников, бандитов, воров, насильников и доставлять их в суд. А наказывать будут судья и прокурор.

  - Да, вы правы, - сказал полковник Уточкин, а сам подумал: "Пошел ты к черту! Попробовал бы сам поймать хоть одного из них".

***

  Сразу же после того, как весть о смерти Босса дошла до Москвы, Вайнменнен приехал к Асламбекову, забыв о своей неприязни к нему.

  - В чем дело? - хмуро уставился на него Аслам.

  - Как, ты не знаешь, что Босс погиб? - удивился финн.

  - Конечно, знаю, его тот мент укокошил.

  - Господин Асламбеков, - очень ласково сказал Вайнменнен, - не откажите мне в любезности сообщить: почему этот Леонов уходит от нас во второй, нет, в третий раз? - лицо финна было спокойным, хотя его душила злоба. Очевидно, его обуял страх перед возможным наказанием. В отличие от Асламбекова у него было что терять. Он имел семью: жену и двоих детей. И мысль о том, что с его детьми могут поступить так, как поступили с ребенком Леонова, не давала ему покоя.

  Лично я его не упускал, - пожал Аслам плечами. - За других не отвечаю, понятно?

  - Но как ему удалось пройти мимо охраны в казино, приблизиться к главному человеку нашей организации и убить его на глазах у многочисленных телохранителей? Я этого не понимаю, - взволнованным голосом вопрошал Вайнменнен.

  - А я тебе скажу, - улыбаясь, сказал Асламбеков, - подходишь, смотришь жертве прямо в глаза, думаешь: "А по фигу мне все", вытаскиваешь пушку и спокойно нажимаешь на спусковой курок.

  - Так он что, камикадзе?

  - Нет, просто чокнутый.

  - Что вы говорите? Вам все шуточки! - взорвался Вайнменнен.

  - Не кипятись, братан, остуди свой пыл. Я бы сам многое отдал, чтобы этот мент был за нас.

  - Вы пробовали его купить?

  - Да нет, просто мы проморгали его. Но ты не паникуй, он не такой опасный, как ты думаешь...

  - Не скажите, чокнутому менту удалось уложить самого главного из нас. И хватит ума повторить это четырежды...

  - Да, вижу, очко у тебя заиграло...

  - Аслам, - кипя от бешенства, крикнул финн, - если подобные выражения...

  - Ладно, не ори. Предстоит серьезная заваруха. Мы уедем в Самару к Маляревичу. Отсидимся там, и если он покажется на горизонте... Неужели мы не умеем держать в руках стволы?

  - Да, - успокоился Вайнменнен, - главное, не паниковать, у вас это неплохо получается.

  - Стану я мента бояться. Век воли не видать... - ухмыльнулся Аслам.

  Финн вздохнул; Уверенность Асламбекова придала ему сил.

***

  Майор Леонов привлек к делу своих старых друзей и вычислил, что Вайнменнен и Асламбеков уехали в Самару к бандиту Маляревичу, которого он пометил в своем блокнотике как "гомика" за его визгливый, манерный голос. В Самару Леонов добирался на самолете. Он сидел в кресле и чувствовал себя как в коконе: ему все еще приходилось носить повязку на плече и бинтовать грудную клетку. Рядом с ним сидела девчушка, которая беспрестанно щебетала. К его удивлению, она летела в самолете одна, и лишь изредка стюардесса, которую попросили присматривать за ребенком, подходила к девочке и спрашивала, не нужно ли ей чего. Девочка выглядела очень самостоятельной. Леонов, глядя на нее, едва сдерживался, чтобы не погрузиться в свои мрачные воспоминания. Ведь у него тоже была дочь. Была.

  Неожиданно девочка сказала ему:

  - Прошу прощения, вы не могли бы попросить пилота не трястись по ухабам.