Относительная либерализация научного мышления, происходившая в брежневские годы, привела в биолокацию сотни исследователей. Одним из них оказался горный инженер и геолог из Житомира Александр Френкель.

Геопатогенные зоны, заключил он, наблюдаются в тех местах, где соединяются или скрещиваются на разных глубинах два водных или других жидкостных потока. Чем они мощней, тем интенсивней воздействие геопатогенной зоны.

В отличие от многих своих коллег Александр Френкель убеждён, что выявил физическую сущность аномалий Хартмана: это радиоактивное излучение.

Его утверждение не голословно, оно строится на конкретном эксперименте. В ходе поиска подземных вод в Житомирской области Френкель вышел на зону тектонических разломов. Убедившись, что они не локальны, сумел договориться со знакомыми геофизиками — и те провели радиационную разведку. Она показала наличие в разломах повышенной радиоактивности, причём самые высокие величины были в точках пересечения потоков.

При этом сама вода оставалась чистой, без радиационного загрязнения. Как утверждали местные колхозники, скот не любит пастись в этих местах. Дальнейшие изыскания показали спонтанные флуктуации радиационного уровня, без привязки к магнитным меридианам, каковая наблюдается для сетки Хартмана.

Радиация в геопатогенных зонах, по мнению Френкеля, в десятки, сотни раз выше, чем в иных местах. Она подавляет деятельность гипофиза, считает исследователь, из-за чего нарушается работа эндокринной системы.

— Я знаю человека, — рассказывает Александр Михайлович, — который болен раком мозга. Причинность онкологических болезней медицинской наукой не устанавливается. Но я, проверив, определил: этот больной 14 лет спал на одном и том же месте, причём голова попадала на геопатогенную зону.

Конечно, подобные заявления требуют строгой и многократной проверки, исключения воздействия других факторов. Однако наблюдения житомирских исследователей имеют одну несомненную практическую ценность.

Из медицинской биологии известно: на подавление гормональной системы человека уходит 4–5 лет. Именно за это время воздействие геопатогенной зоны может дать толчок хроническим заболеваниям. Значит, есть смысл за более короткий промежуток времени, скажем, раз в три года, обязательно менять расположение мест отдыха и работы.

Вот почему многие хозяйки, раз или даже два в год переставляющие мебель в квартире, интуитивно производят разумные действия — своего рода профилактику застоя в геопатогенных зонах.

Сегодня ещё далеко до массового достоверного выявления геопатогенных зон и их нейтрализации. Единичные успехи Сергея Соловьёва, москвича Игоря Прокофьева и других — лишь первые шаги в этом направлении. А ведь кроме геопатогенных вокруг нас множество технопатогенных зон — от воздействия холодильников, телевизоров, компьютеров, мощных антенн, линий электропередачи. Как же уберечься от «наведённых» болезней?

Есть два рецепта: вода и движение.

Вода замечательна тем, что прерывает сетку Хартмана. На водоёмах не бывает гео- и технопатогенных зон. Не потому ли человек всегда предпочитал селиться у воды? Отдых на берегу реки, моря жизненно необходим каждому, это релаксация, увод организма от угнетающего воздействия узлов Хартмана.

Частые перемещения — тоже профилактика геопатогенного застоя. «Жить — значит путешествовать», — писал Александр Грин. Возможно, писатель вкладывал иной смысл в эту фразу, но теперь актуален и этот: перемещения связаны с ненахождением в «нехороших» местах.