|
– Ты очень любишь его. – До безумия. Но теперь он стал таким великим и важным, что «большая сестра» и «ма-ленький Гай» стало неудобно говорить. Ты кажешься умной женщиной, поэтому я верю, что ты не передашь ему мои слова. – Я немая и слепая. А еще глухая. – Жаль, что у него не было настоящего детства. Астма так мучила его, что он не мог об-щаться с другими мальчиками или обучаться военному делу на Марсовом поле. Скрибония была озадачена. – Астма? А что это такое? – Он дышит со свистом, пока не почернеет лицом. Иногда он почти умирает. О, как страшно это видеть! – Октавия будто снова увидела этот ужас. – Хуже всего, когда в воздухе пыль или когда он находится около лошадей либо возле измельченной соломы. Поэтому Марк Антоний смог сказать, что маленький Гай спрятался в болотах у Филипп и не внес вклада в по-беду. Правда в том, что была ужасная засуха. А на поле сражения стояло сплошное облако пыли, и росла сухая трава – верная смерть для него. Единственное место, где маленький Гай мог найти спасение, – это болота между равниной и морем. Для него слышать, что он избегает сражения, – большее горе, чем для меня потеря Марцелла. Мне нелегко говорить это, поверь мне. – Но люди поняли бы, если бы они знали! – воскликнула Скрибония. – Я тоже слышала об этом и думала, что это правда. Разве Цезарь не мог опубликовать памфлет или что-нибудь еще? – Ему не позволяет гордость. К тому же это было бы неразумно. Люди не хотят иметь старших магистратов, которым грозит ранняя смерть. Кроме того, Антоний первый распустил этот слух, – печально объяснила Октавия. – Он неплохой человек, но у него отменное здоровье, и он не терпит болезненных и слабых. Для Антония астма – это притворство, предлог оправдать трусость. Мы все родственники, но все мы разные, а маленький Гай очень отличается от всех. Он постоянно в напряжении. И астма – следствие этого, как сказал египетский врач, который лечил бога Юлия. Скрибония вздрогнула. – Что мне делать в том случае, если он не сможет дышать? – Возможно, этого больше и не будет, – сказала Октавия, сразу поняв, что ее новая невест-ка влюбилась в маленького Гая. Она не могла этого предотвратить, но это обязательно приведет к горькому разочарованию. Скрибония была приятной женщиной, но неспособной увлечь ни маленького Гая, ни императора Цезаря. – В Риме он обычно дышит нормально, если нет засухи. Этот год спокойный. Я не волнуюсь о нем, пока он здесь, и ты тоже не должна волноваться. Он знает, что делать, если у него случится приступ, и при нем всегда Агриппа. – Это тот суровый молодой человек, который стоял рядом с ним на нашей свадьбе? – Да. Они не похожи на близнецов, – произнесла Октавия с видом человека, разгадываю-щего головоломку. – Между ними нет соперничества. Скорее, Агриппа словно заполнил пустоту в маленьком Гае. Иногда, когда дети особенно непослушны, я жалею, что не могу раздвоиться. Но маленькому Гаю это удается. У него есть Марк Агриппа. Это его вторая половина. Прежде чем покинуть дом Октавии, Скрибония увидела детей, за которыми Октавия при-сматривала, как за своими детьми, и узнала, что в следующий ее визит Атия будет там. Атия, ее свекровь. Скрибония узнавала все больше секретов этой необычной семьи. Как мог Цезарь де-лать вид, что его мать умерла? Сколь же велики его гордость и высокомерие, если он не сумел извинить вполне понятную оплошность безупречной в других отношениях женщины? По мне-нию Октавиана, мать императора Цезаря, сына бога, не могла иметь никаких недостатков. Его отношение говорило очень многое о том, чего он ждет от своей жены. Бедные Сервилия Ватия и Клодия, девственницы, обремененные неудовлетворительными с точки зрения морали матерями. Он и сам был таким и предпочел бы видеть Атию мертвой, чем живым доказательством этого. |
