|
Часы во дворце Тюильри пробили одиннадцать. Как только фермер и Питу оказались под деревьями, растущими над рекой, под прекрасными осинами и высокими липами, уходящими корнями под воду, как только густая -.листва укрыла их, они улеглись на траву и стали держать совет. Вопрос был в том, оставаться ли им на месте, то есть в относительной безопасности, или же вернуться на улицы и принять участие в той борьбе, которая наверняка продлится еще добрую половину ночи? Вопрос этот задал Бийо; ответа он ждал от Питу. Питу за последние два дня сильно вырос в глазах фермера. Причиной тому была, во-первых, ученость, которую он выказал давеча, а затем отвага, какую он проявил нынче. Питу ощущал эту перемену, однако не только не возгордился, но, напротив, преисполнился еще большей благодарности к фермеру: юноша был от природы скромен. - Господин Бийо, - сказал он, - вы, безусловно, более отважны, а я менее труслив, чем я думал. Гораций, который, между прочим, не нам чета, во всяком случае в том, что касается поэзии, в первой же схватке бросил оружие и бежал, а я сберег свой мушкетон, что доказывает, что я храбрее Горация. - Ну, и что ты хочешь этим сказать? - Я хочу сказать, дорогой мой господин Бийо, что даже самый храбрый человек может погибнуть от пули. - Дальше? - Дальше, дорогой господин Бийо, следует вот что: вы говорили, что вас влечет в Париж важная цель... - Тысяча чертей! Меня влечет ларец. - Значит, вы приехали сюда из-за ларца? Да или нет? - Я приехал из-за ларца, черт подери, и не из-за чего другого! - Но если вы погибнете от пули, дело, из-за которого вы приехали, не будет сделано. - Честно говоря, Питу, ты тысячу раз прав! - Слышите грохот и крики? - продолжал Питу. - Там дерево рвется, как бумага, железо гнется, как лен. - Потому что народ разъярен, Питу. - Но, - осмелел Питу, - мне кажется, что и король разъярен не меньше. - При чем тут король? - При том, что австрийцы, немцы, все эти псы, как вы их называете, - солдаты короля. И если они стреляют в народ, значит, им приказал король. А коли он отдает такие приказы, значит, он тоже в ярости, разве не так? - И так, Питу, и не так. - Этого не может быть, дорогой господин Бийо, и я осмелюсь заметить, что, если бы вы изучали логику, вы не отважились бы высказать такую парадоксальную мысль. - Это и так, и не так, и ты сейчас поймешь, отчего. - Буду очень рад, но сильно сомневаюсь, что вам удастся мне это доказать. - Видишь ли, Питу, при дворе есть две партии: партия короля, который любит народ, и партия королевы, которая любит австрийцев. - Это оттого, что король француз, а королева - австриячка, - философически заметил Питу. - Постой! На стороне короля господин Тюрго и господин Неккер; на стороне королевы - господин де Бретейль и Полиньяки. Король не хозяин в королевстве, раз ему пришлось отставить Тюрго и Неккера. Значит, хозяйка - королева, иначе говоря, Бретейли и Полиньяки. Вот отчего все идет так скверно. Видишь ли, Питу, все зло от госпожи Дефицит. Госпожа Дефицит гневается, и войска стреляют ей на радость; австрийцы защищают австриячку: это же проще простого. - Простите, господин Бийо, - осведомился Питу, - дефицит - слово латинское и означает, что чего-то не хватает. |
