|
Госпожа Дефицит гневается, и войска стреляют ей на радость; австрийцы защищают австриячку: это же проще простого. - Простите, господин Бийо, - осведомился Питу, - дефицит - слово латинское и означает, что чего-то не хватает. Чего же не хватает здесь? - Денег, тысяча чертей! И именно оттого, что денег не хватает, а не хватает их оттого, что их прикарманивают королевины любимцы, королеву зовут госпожа Дефицит. Значит, гневается не король, а королева. А король просто сердится, сердится, что все идет так скверно. - Я понял, - сказал Питу. - Но как быть с ларцом? - Твоя правда, Питу, твоя правда; эта чертова политика всегда увлекает меня в такие дебри, в какие я и не думал залезать. Да, ларец прежде всего. Ты прав, Питу, сначала надо повидать доктора Жильбера, а там уж я вернусь к политике. Это мой священный долг. - Нет ничего более священного, чем священный долг, - промолвил Питу. - Тогда вперед в коллеж Людовика Великого, где учится Себастьен Жильбер, - сказал Бийо. - Вперед, - согласился Питу со вздохом, ибо ему не хотелось подниматься с мягкой травы. За прошедший день на долю Питу выпало столько приключений, что он с трудом мог успокоиться, однако в конце концов сон, верный друг людей с чистой совестью и усталым телом, начал предъявлять на добродетельного и обессилевшего бойца свои права. Бийо уже поднялся, а Питу собирался последовать его примеру, когда пробило полдвенадцатого. - Однако, - сказал Бийо, - сдается мне, что в полдвенадцатого ночи коллеж Людовика Великого закрыт. - О, разумеется, - сказал Питу. - К тому же ночью можно налететь на какой-нибудь вражеский патруль; сдается мне, что солдаты разожгли костры возле Дворца Правосудия; меня могут схватить или убить, а мой долг в том, чтобы меня не схватили и не убили, - тут ты, Питу, совершенно прав. В третий раз за день Питу слышал эти столь лестные для человеческой гордыни слова: «Ты прав». Он счел, что ему ничего не остается, кроме как повторить то, что сказал Бийо. - И вы правы, - произнес он, укладываясь на траву. - Ваш долг в том, чтобы вас не убили, дорогой господин Бийо. Конец этой фразы застрял в горле Питу. Vox faucibus hoesit <Голос застрял в гортани (лат)>, - сказал бы он, если бы бодрствовал, но он уже спал. Бийо этого не заметил. - Вот что я тебе скажу, - обратился он к своему спутнику. Питу в ответ тихонько похрапывал. - Вот что я тебе скажу: как бы я ни был осторожен, меня могут убить, меня могут зарезать или застрелить; если это случится, ты должен знать, что передать от меня доктору Жильберу; но держи язык за зубами, Питу. Поскольку Питу ничего не слышал, он, естественно, промолчал. - Если меня смертельно ранят и я не смогу исполнить свой долг, ты пойдешь к доктору Жильберу вместо меня и скажешь ему... Ты меня слышишь, Питу? - спросил фермер, наклоняясь к юноше. - Ты скажешь ему... Да он дрыхнет, несчастный. При виде крепко спящего Питу все возбуждение Бийо сразу улеглось. - Раз так, посплю и я, - сказал он и не без удовольствия растянулся рядом со своим спутником. Как ни привычна ему была усталость, дневная скачка и вечерние сражения оказали свое снотворное действие и на него тоже. А через три часа после того, как оба наши герои уснули или, скорее, забылись, взошло солнце. |
