|
Она остановилась как вкопанная на пороге, распустив свой роскошный хвост и оскалив грозные челюсти с острыми зубами, готовая вступить в поединок с чудовищами. - Хо! Хо! Что это еще за чудо? - воскликнул один из гостей. - Росомаха, - сказал Никола Пари, - самый свирепый из лесных обитателей. Эта, должно быть, вышла из леса случайно. Но что удивительно, у нее совсем не испуганный вид. - Но она ручная, - вмешался Кантор. - Это я ее приручил. Анжелика заметила, как вздрогнула всем телом Амбруазина. - Ваш сын привел с собой этого страшного зверя! Это недопустимо, - сказала она, с трудом сдерживая желание закричать. - Посмотрите на него. Он опасен. Его надо убить. В ее взгляде, обращенном к Кантору, было столько ненависти, что, казалось, ее последние слова относились к нему. Анжелика вся похолодела от страха за сына. - Зачем же его убивать? - поднял голос старик Пари. - Оставьте в покое этого зверя, он пне нравится. Обернувшись к Кантору, он добавил: - Браво, мой мальчик! Очень редко кому удается приручить росомаху. Ты настоящий охотник. И к тому же красив как бог. Хе! Хе! Губернатор, этот мальчик должен вам нравиться, не так ли? Ешь, насыщайся, сынок! Присоединяйтесь к нам и вы, сударыни! Владелец прибрежных земель залива Святого Лаврентия был немного горбат и крив, но невероятная тупая сила его личности, превратившая его при помощи грабежей, неслыханной дерзости и ловких интриг в короля восточного побережья, словно излучалась каждой его клеточкой. В его присутствии все невольно подпадали под его влияние. Ему показалось, что один из сыновей Марселины или братьев Дефур допустил небрежность в одежде, не проявив тем самым должного уважения к хозяину. Он тут же попросил его переодеться, как он выразился, в “придворный костюм”. Нарушитель пытался оправдаться тем, что он только что выбрался из болот. - Ладно, - снизошел Пари, - иди возьми в моей комнате парик и напяль его на свою глупую башку, для сегодняшнего вечера этого будет достаточно. Женщин он усадил друг против друга по краям длинного стола, сам занял место посередине, и его слезящиеся глаза с явным удовольствием перебегали с одной на другую, а щербатый рот то и дело расплывался в улыбке. Нехватка зубов не мешала ему, однако, отдавать должное угощению, которое состояло главным образом из пернатой дичи, сдобренной острейшим соусом, и трех-четырех молочных поросят, запеченных целиком на раскаленных углях. Какое-то время за столом слышался лишь треск разгрызаемых костей да довольное чавканье. Две большие буханки хлеба с почти черной коркой позволяли любителям соуса наполнять им свои деревянные миски, а затем вычищать их кусками хлеба. Мало кто отказывал себе в этом удовольствии. Сквозь туманную полутьму зала Анжелика различала прямо перед собой бледное, но пленительное лицо Амбруазины, однако пар, исходивший от горячих блюд, и табачный дым из трубок нескольких индейцев как бы затушевывал его черты. Она появилась здесь как зловещее видение из неведомого мира, и ее темные зрачки на отливающей перламутром коже лица казались огромными, а улыбка приоткрывала ряд ослепительно белых зубов. Анжелика чувствовала, что глаза герцогини неотступно следили за ней. За столом царила какая-то тягостная неловкость. - Тут ничего не видно, - шепнул Барсампюи, склонившись к сидевшему рядом маркизу. - У него всегда так, - ответил тоже шепотом Виль д'Авре. - Я не знаю, действительно ли он считает свое освещение превосходным или делает это умышленно, но полутьма его совсем не стесняет. |
