|
- Разве это не так... Амбруазина с грустью оглядела всех присутствующих. - Что все же с ней произошло? Похоже, ей не по себе... - Ведь я во всем вам потакала, не так ли? - продолжала несчастная женщина. - Разве я не помогала вам удовлетворять вашу страсть к наслаждениям?.. - Похоже, она теряет рассудок, - прошептала Амбруазина, глядя на Анжелику. - В последнее время я замечала какие-то странности в ее поведении. Вы непременно поправитесь, моя славная Петронилья, - сказала она погромче и стала приближаться к дуэнье, которая вдруг стала похожей на большую жабу, загипнотизированную змеей. - Вы просто немного переутомились, но это не страшно. Вам надо подлечиться. Где то лекарство, которое обычно вам помогает? А вот оно... С озабоченным видом она вынула из коврового ридикюля гувернантки флакон с пилюлями, которые Анжелика уже давала ей ночью, положила их в чашку Петронильи, налила немного воды и поднесла к губам больной. - Выпейте, мой бедный друг. Выпейте, вам станет лучше. Мне так больно видеть вас в таком состоянии. Пейте, пейте... - Да, госпожа, - ответила Петронилья, - вы так добры... да, да, вы всегда были добры ко мне... Руки ее дрожали так сильно, что часть жидкости вылилась из чашки ей на кофту. Амбруазина снова помогла ей, и она, наконец, допила лекарство, причмокивая, как толстый напуганный карапуз. - Какое несчастье, - вполголоса сказала герцогиня, обращаясь ко всем присутствующим. - Бесконечные испытания помрачили ее рассудок. Столь опасные приключения не для такого возраста. Я пыталась отговорить ее ехать со мной в Америку, но она не захотела расставаться... В этот момент Анжелика взглянула на Кантора, который стоял с Вольвериной у камина. Устремленные на Амбруазину глаза и юноши и зверя сверкали от ужаса и неистребимой ненависти. - Ой, мне больно! - застонала вдруг Петронилья Дамур, схватившись обеими руками за живот. - Ой, я умираю! Лицо бедной женщины посерело, она обливалась слезами. Анжелика встала, стряхивая с себя странную апатию, которая как бы приковала ее к табуретке. - Пойдемте, Петронилья! - сказала она, - пойдемте, бедняжка. Я помогу вам дойти до туалета. Она приблизилась к дуэнье и нагнулась помочь ей подняться. Герцогиня сказала вполголоса: - Неужели вы не испытываете никакой брезгливости? Завидую вашей доброте, я бы так не смогла. Нет ничего страшнее картины начинающегося маразма! Пока Анжелика - в который раз за последние сутки - вела старую женщину по неудобной тропинке к туалету, больная начала причитать: - Она убьет меня, убьет, как убила герцога, аббата, Клару Терезу, матушку-настоятельницу, юношу, который увидел ее через окно, и слугу, такого славного человека. Я была против. Я сказала ей тогда, что это тяжкий грех, но она в ответ засмеялась... Она всегда смеется при виде смерти... Теперь настала моя очередь погибнуть... Вы сами сказали мне это, мадам, я погибну, а она будет смеяться, я скоро умру, я чувствую, что Бог простит мне мои грехи... - Ну вот, мы дошли, - сказала Анжелика, которую саму трясло, как в лихорадке, от страшных признаний Петронильи. - Теперь оставайтесь здесь и никуда не уходите, пока вам не полегчает. Я постараюсь убедить герцогиню не забирать вас, скажу, что ваша болезнь может оказаться заразной... Наберитесь бодрости и не выказывайте перед ней свой страх... Вернувшись в дом, Анжелика застала Амбруазину на прежнем месте в гостиной. |
