|
Однако, несмотря на необходимость всем скорее вернуться по домам, отец де Мобеж хотел еще сделать важное сообщение. Он обратился к графу де Ломени: - Я обращаюсь к вам, рыцарю Мальтийского ордена, и знаю, что вы давно питаете чувство дружбы к отцу Себастьяну д'Оржевалю. Я знаю также, что вы спрашивали о нем и беспокоитесь о его участи. До этого дня, пока в свете Святого Духа не был разъяснен вопрос, которым мы занимались сегодня, я говорить не мог. Теперь я могу вас успокоить насчет участи вашего друга. Я разрешаю вам, брат мои, если ваши сограждане будут спрашивать о нем, сообщить о тех решениях, которые были приняты нами совместно с отцом д'Оржевалем. Вы знаете, что наши миссии, заброшенные после великого побоища ирокезами пяти племен гуронов и наших миссионеров, в настоящее время поднимаются из пепла. Уже несколько лет окрещенные катешумены, племена, родственные ирокезам, просят о возвращении Черных Сутан, чтобы поддержать их в вере, в которую они были крещены. Я счел, что пришло время прислать в эту лишенную пастыря страну самого влиятельного, самого храброго из наших миссионеров; я назвал Себастьяна д'Оржеваля. Разве не сумел он почти в одиночку обратить в истинную веру огромную территорию западной Акадии, граничащую с еретиками Новой Англии? В области ирокезов он сумел поддержать и защитить эти заброшенные народности, которым непрерывно угрожают окружающие их язычники. Все указывало на него, ибо он знает много абенакских наречий, он бегло говорит на языке гуронов и ирокезов. Он отправился в путь, когда ваш флот приближался к Квебеку, мадам. Вот почему вы и ваш супруг не нашли его здесь. Он сам понимал, что это - к лучшему. Он не остановится ни в Трехречье, ни в Виль-Мари. Если он не сможет до наступления снежных бурь достигнуть территории ирокезов, он перезимует в форте Катарак на озере Фронтенак. Настоятель говорил спокойно, не спеша, а ему вторили все более сильные порывы ветра. Анжелика чувствовала, как напряжены ее нервы. - Как вы видите, нет ничего таинственного в этом решении. Желательно было только подождать, пока успокоятся страсти, перед тем как сообщить об этом в нашем городе, болтливом и склонном к преувеличениям, о шаге, который совершенно сознательно совершил отец д'Оржеваль. Он удалился, понимая, что так он идет по пути исполнения Божьей Воли и верности своим обетам. В этот момент страшный шум, производимый порывами ветра, усилился, казалось, двери не выдержат напора, и своды рухнут. Анжелике показалось, что она жертва галлюцинации. - Что это такое? - вскричала она, хватаясь за руку де Ломени. - Это буря, - ответили ей спокойно. Дверь с грохотом открылась, и вошел интендант Карлон, подгоняемый в спину сквозняком. Позади него виднелись силуэт послушницы с подсвечником и старика с факелом. Завывания ветра оглушали. - Это ничего, - прокричал Карлон, - это только небольшая буря. Мы сможем вовремя добраться до наших домов. Но вас нужно сопровождать, мадам, и уходить надо сейчас же. - Оставьте ваших лошадей в конюшне, господа, - посоветовала послушница, - снег уже слишком глубок, они будут падать. При выходе, хотя дверь была закрыта, приходилось двигаться согнувшись. Через все щели задувало снег. двери сотрясались как от кулаков безумца. Послушница настояла,' и Анжелика повязала шарф, чтобы не спадал капюшон. Когда открыли дверь на улицу, перед ними возникло серое пространство, клокочущее, разрываемое горизонтальными полосами крутящегося мелкого колючего снега. Свечу послушницы и факел старого служителя задуло. |
