|
- Неужели она так набожна? - прошептала мадам де Меркувиль на ухо соседке, мадам Дюперэн. - Ну, это уж слишком! Уверяю вас, я уже больше ничего не понимаю... после всего, что нам рассказали об этих людях! Что они безбожники, враги Церкви... Что они даже не воздвигли у себя в колонии Крест! Ах, моя дорогая, кому же верить после этого... Звон колоколов прервал размышления Анжелики и вернул ее к действительности. Она обернулась, чтобы еще раз посмотреть на тех, среди кого ей придется прожить некоторое время. Возле нее, откинув голову назад и скрестив на груди руки, стоял Жоффрей. Какие мысли одолевали его? Были ли его чувства подобны тем, что испытывала она? Он казался удовлетворенным, но по тем ли причинам, что и она? Справа от нее - Виль д'Аврэй, очень похожий на набожного петуха. Так как он в самом деле любил бывать в церкви и молиться. Позади находились Пискаретт и еще два индейских вождя: гуронов и алгонкинов. А за ними - причудливое смешение пестрой толпы. Тут было великое множество индейцев в индианок, одни - полуголые, другие - завернутые в одеяла. Бок о бок с ними стояли элегантные господа: дамы в корсетах, офицеры в парадных мундирах, трапперы, обросшие к бородатые, в одежде из замши. Многие француженки носили крестьянские головные уборы из своих родных мест, другие - белые чепцы. Повсюду были дети, один - светловолосые и светлоглазые, другие - смуглые, с блестящими черными глазами индейцев. Справа стояла матушка Буржуа, окруженная своими "дочерьми". Их бледные лица выражали искреннюю радость от того, что, наконец, они добрались до Квебека. В толпе легко было распознать новых иммигрантов, прибывших в этот самый день, по их худобе, бледному цвету лица, покрасневшим векам и общему жалкому и затравленному виду, привезенному из Старого Света. Все это пройдет, достаточно им будет получить несколько арпанов земли или же начать охотиться. Для этих вновь прибывших людей сегодняшняя церемония была едновременно началом и концом. Для них, приехавших в Канаду в поисках лучшей жизни, старое королевство отдалялось подобно тяжелогруженому кораблю, увозящему их прошлое. Маргарита Буржуа подняла голову, встретилась взглядом с Анжеликой и заговорщицки улыбнулась ей. В последний раз они виделись в Тадуссаке. "Ну вот, видите! Все устроилось наилучшим образом", - казалось, говорила эта улыбка. Анжелика улыбнулась ей в ответ и почувствовала общее дружелюбие и теплоту окружавших ее людей. И лишь одна женщина свирепо взглянула в ее сторону. Она стояла немного позади, с правой стороны, на коленях. Вся ее напряженная поза, с резко выпрямленной спиной, выражала гнев и непреклонность. Очень высокая, одетая как бы в глубокий траур, но с пышностью, подобающей самой знатной даме. Ее взгляд, брошенный на Анжелику, был подобен острой бритве. Затем она отвернулась и подчеркнуто сосредоточенно стала созерцать витраж. Всем своим видом она хотела показать, что не замечает окружающих. Полумрак базилики освещал острые черты ее бледного, как мел, лица. "Маска смерти", - подумала Анжелика. Опущенные вниз углы ее узкого, ярко накрашенного рта, похожего на шрам, придавали выражение глубокой скорби ее мертвенно-бледному лицу. Ее руки так сильно дрожали, что казалось, объемистый молитвенник вот-вот выпадет из них. Одного взгляда было достаточно Анжелике, чтобы понять, что перед ней воинственная Сабина де Кастель-Моржа. *** Одну за другой Анжелика отстегивала булавки, которыми был прикреплен жемчужный пластрон к ее голубому платью, и складывала их в чашу из оникса. |
