|
- Вы убили этого человека?.. Но он был моим другом!.. Моим братом!.. И вы, вы его убили!.. О, это не правда! - Нет, это правда, - слабым голосом сказал один из спасенных. - Вот каков человек, которому вы служите, Никола!.. Он в любую минуту без колебания убьет вашего соотечественника, если ему это потребуется... Жоффрея де Пейрака - а он до тех пор с невозмутимым видом стоял среди взволнованных и напуганных своих людей, - казалось, внезапно обуял яростный гнев, особенно когда он перехватил растерянный взгляд этого честного канадца Никола Перро. - Да, я его убил, - сказал он глухим и хриплым голосом. И, повернувшись к графу де Ломени, закончил: - Но Никола Перро - мой друг. И не пытайтесь поссорить нас. Его черные глаза сверкнули, взгляд их стал страшен. - Лицемеры! Лицемеры! Вы же знаете, за что я его убил. Так почему же вы прикидываетесь возмущенными?.. И обвиняете меня в преступлении? А ведь я всего лишь отомстил за свою поруганную честь!.. Разве в ваших жилах течет не дворянская кровь? Разве вы не знаете, что этот человек воспылал страстью к моей жене... Он пришел сюда с намерением соблазнить ее, забрать ее себе, похитить... Он пришел сюда, чтобы украсть ее у меня и оскорбить в моем собственном доме... И я должен был, по-вашему, смириться с таким вероломством? Должен был оставить его поступок, его преступную страсть безнаказанными?.. Нет, тому, кто идет на такое безумие, нужно быть готовым к расплате!.. Таков закон!.. У нас была честная дуэль, по всем правилам... Он убит. И знайте же, если кто-нибудь еще осмелится оскорбить своей любовью мою жену, его постигнет та же участь, какой бы расы или национальности он ни был. Его слова падали в мертвую тишину. Взгляды всех перешли от него, стоящего перед ними в своем роскошном пурпурном одеянии, к той, что находилась наверху, на возвышении, в колеблющемся свете пламени, и она предстала им во всей своей необыкновенной красоте, в ореоле своих переливающихся золотом волос, с глазами цвета морской волны, в которых в этот момент промелькнуло выражение ужаса... Все заметили, что французы, а они только что увидели ее, вздрогнули, словно от удара. Да, она была именно такой, какой о ней шла молва, эта Дама с Серебряного озера! Красавица! И красота ее покорила их смущенные умы. На какое-то время они просто застыли, утратив дар речи. Потом один из них провел рукой по лбу. - Боже правый! - пробормотал он вполголоса. - Какое безрассудство! - И, повернувшись к мессиру де Ломени, добавил: - Вы были правы... Ни для кого не составляло тайны, что Пон-Бриан был влюблен в эту чужую женщину, живущую в глуши леса, что он почти обезумел от страсти. Никола Перро опустил голову. - Если дело обернулось таким образом, вы не могли поступить иначе, монсеньор. Вы должны были его... Я прошу прощения за моего друга. Он снял свою меховую шапку и молча склонился над телом. “Можно ли представить себе касту более грозную и решительную, чем эти канадцы?” - думал де Пейрак. И он словно увидел, как они бегут по снегу, в мороз, неся окостеневшее тело друга, взывающее к отмщению... - Какие еще дела будут у вас ко мне, мессиры из Новой Франции? - снова заговорил Пейрак, и в голосе его послышалась горечь. - Вы хотели, чтобы Катарунк был сожжен? Ладно! Он сожжен, вы добились своего. Вы хотели, чтобы мое имя было забыто в Северной Америке, или чтобы я пал жертвой извечной ненависти ирокезов, или же, в крайнем случае, чтобы я стал на вашу сторону в той борьбе, которую вы ведете против них? Но вот тут ваши замыслы потерпели крах. - Мессир де Пейрак, я никогда не отрекался от своих обещаний, данных вам в Катарунке, - протестующее сказал де Ломени. |
