— В Испании не дарят подарки на рождественские праздники, — сообщил обеспокоенный Тимоти. — Но мы же англичане, правда?

— Конечно, мы англичане! И мы будем соблюдать все наши традиции, верно?

— Конечно. Ведь Рождество — это особенный праздник.

— Испанцы тоже так считают, — улыбнулась Карен, — но празднуют его немного иначе.

Но она все-таки ошибалась. Как-то утром Карен заметила, что возле каждого полицейского регулировщика лежат сложенные в кучу какие-то предметы. Каждый, кто проезжал мимо него, оставлял что-нибудь в качестве личного взноса. Она тоже поспешила вручить регулировщику на площади бутылку вина. Регулировщик сделал вид, что не заметил ее подарка, но Карен отметила, что его обычное приветствие стало более теплым. Витрины магазинов были украшены вырезанными вручную из дерева фигурками библейских персонажей. Весь город жил в предвкушении Рождества Христова.

Через несколько дней Томас вернул Карен машину и привез контракты из Кордовы. Он пришел в офис безо всякого предупреждения, как в гости к старому другу.

— А здесь ничего не изменилось, — отметил он.

— Конечно, все как прежде! — улыбнулась Карен. — Не думаю, что сюда заходил кто-нибудь между вашим отъездом и моим появлением.

— Это печально, но что поделаешь, если работа в офисе не обеспечивает средств к существованию. Я привез ваши контракты и машину, у меня целый свободный день, до вечера. Быть может, вы окажете мне честь и составите компанию, пока не отправится мой автобус?

— Скоро Рождество, и я ничем особенным не занята. Мне нужно только купить несколько открыток, чтобы отправить домой, в Англию, и подарки для Тимоти.

— Отлично. Сначала мы пойдем в ресторан, а потом за покупками.

Томас Ферез иначе смотрелся в городской одежде. Карен видела его в Кордове в повседневных брюках и рубашке и сейчас была приятно удивлена: старик выглядел очень элегантно и броско, чего она никак не ожидала. Он производил впечатление человека, располагающего достаточными средствами, так как повел ее в один из самых дорогих ресторанов в городе, где, удобно устроившись за столиком, явно приготовился провести пару часов за едой, как истинный европеец.

— Как поживает Тимоти? — осведомился он, с интересом глядя на Карен.

— Переживает! — ответила Карен, смеясь. — Детям в Испании не дарят подарков на Рождество, и он боится попасть впросак!

— Мы здесь обмениваемся подарками на Богоявление. По улицам проходит процессия с тремя «королями-волхвами» на верблюдах, и все празднуют пришествие Христа еще раз!

— Это реабилитирует Испанию в его глазах! — рассмеялась Карен.

— А как вы? — спросил он неожиданно.

— Я? У меня все хорошо!

Он покачал головой:

— Вы много работаете, это видно по вашим глазам. Вы помирились с доном Рафаэлем?

— Это непросто. Видите ли, с одной стороны, я живу в его доме и Тимоти так его обожает, что все его высказывания начинаются со слов: «Дон Рафаэль говорит…» А с другой — Луис ему сильно задолжал, и, если Рафаэль возьмет в свои руки семейный бизнес Касолы, я лишусь работы. Как я могу помириться с ним, если в любой момент он может разрушить мою теперешнюю жизнь?

Томас был озадачен:

— Я могу понять, когда такие мысли возникают у мужчины. Но вы — женщина. И принять помощь от Рафаэля — это достойно уважения.

— И все потому, что я несчастная вдова?

— Не только. Еще потому, что у вас нет семьи, которая помогла бы поставить Тимоти на ноги, и вам приходится заниматься работой, с которой не справилась бы ни одна женщина в таких обстоятельствах.