Обнорский наблюдал все это как будто со стороны. Он подолгу разговаривал с Саидом. Иногда они вместе пели арабские песни. Студент влетел на изнасиловании. Сам он уверял, что трахался с русской женщиной по согласию и за деньги. Как уж там было на самом деле – кто разберет? Только народный суд. По русски араб говорил очень худо и Андрею обрадовался как родному… Ему в тюрьме приходилось тяжелее многих. До этого он успел посидеть в другой камере. Там его называли арабским скакуном и ездили верхом на парашу. Особенно любил кататься на худеньком, как подросток, арабе стокилограммовый омоновец Витя…

– Там, Андрей, было совсем плохо, – говорил негромко Саид Обнорскому. – Здесь хорошо. Только иногда дискотеку устраивают – петь заставляют. И всегда отвечать «Стреляли». Видит Аллах, ты мой брат, Андрей.

…Шли дни. Обнорскому было легко. Он находился в странном, несуществующем мире. Он больше не ощущал себя под стеклянным колпаком. Парадокс, но именно в тюрьме он вдруг почувствовал себя свободным. Хотя… и это тоже обман. Очередная иллюзия.

Семнадцатого октября было ему как то неуютно. Все вроде бы шло как всегда. Те же разговоры, привычные уже звуки и запахи тюрьмы, игра в самодельные нарды. Но что то все таки было не так. Он пытался понять – что?… И не мог. А беспокойство не проходило.

– Э э, Андрей, – позвал Саид, – твой ход. Ты что сегодня такой вялый?

– Голова болит, – соврал Обнорский. Его не покидало ощущение, что он находится где то в другом месте, среди большого количества людей. Кажется, на вокзале… Он бросил кости, сделанные из хлеба. Ход оказался неудачным… Да, точно на вокзале. В автоматической камере хранения.

– Эту партию ты проиграл, брат, – важно сказал Саид.

– Кажется, да. Кажется, я проиграл, – ответил Обнорский. Он набрал код ячейки. Замок щелкнул. Внутри лежал дипломат.

– Не трогай его! – выкрикнул Крестовский сиделец кому то… Возможно – себе. Саид посмотрел на него непонимающими влажными восточными глазами. Остальные тоже повернули головы… Человек в камере хранения не слышал Обнорского. Он взял дипломат…

Вечером по радио сообщили о смерти корреспондента «Московского комсомольца» Дмитрия Холодова.

Иллюзия. Все обман и иллюзия. Самодельные кости для игры в нарды выглядят металлическими… они сделаны из хлебного мякиша! ТЫ ПОНЯЛ? Они сделаны из хлебного мякиша!

Прошел месяц, как Обнорский поселился в Крестах. За все это время следователь приходил к нему всего один раз. Андрея отвели в следственную камеру.

– Ну, Обнорский, как сидится? – спросил следак.

– Спасибо, хорошо… Вот только вас с майором Чайковским сильно не хватает.

– Я, как видите, пришел. А майору здесь, собственно, и делать нечего.

– Как знать, – ответил Андрей. – Может быть, здесь ему самое место.

Следак посмотрел с прищуром, выпустил струйку дыма.

– Хорошо, передам Виктору Федоровичу, – сказал он, доставая бланк протокола. – Давайте приступим к делу. Чтобы не тянуть резину, объясняю ситуацию сразу. Это (следак положил на стол лист бумаги) протокол обыска. Это (еще два листка) протоколы допросов ваших соседей – понятых. Они категорически отрицают возможность того, что пистолет вам подбросили оперативники. Понятно?

– Чего же не понять?

– Оч хорошо! А вот это (еще несколько бумаг легли на стол) заключения экспертиз. На поставленный вопрос: является ли предъявленный предмет огнестрельным оружием? – эксперт дает ответ: да, является. На поставленный вопрос: являются ли предметы, внешне похожие на патроны, боеприпасами? – эксперт дает ответ: да, являются.