– Это почему же с изъянами? – искреннее удивился Андрей.

– Иметь принципы в нашем отечестве – большая роскошь, Андрей Викторович. За это платить надо. Дорогой ценой платить…

– Вы считаете – лучше жить бесхребетным пресмыкающимся?

– Отнюдь, – сказал Наумов. – Пресмыкающихся в русском языке, как вы знаете, называют гадами. Что ж хорошего быть гадом? Но чтобы прожить жизнь не сгибаясь… нужно быть готовым платить. Помните, у Гребенщикова: Мы стояли очень гордо. Мы платим вдвойне?

– Помню, – ответил Андрей. – А коли не секрет, Николай Иванович, зачем вы меня пригласили? Разговор у нас с вами получился интересный, но неконкретный.

– Помилуй Бог, Андрей Викторович… Просто хотел с вами пообщаться. Вы, молодые, очень мне интересны.

Наумов произнес эти слова совершенно серьезно. В тот раз Андрей так ничего и не понял.

…Они опустились на упругие подушки дивана.

– Вы извините, что я вас вот так, без предупреждения, сюда пригласил. Обстоятельства неординарные, к сожалению.

– Вы меня пригласили? – Андрей выделил последнее слово. – А я думал, арестовали.

– Э э… научи дурака молиться – он лоб расшибет. Перестарались, значит. Извините. Однако обстоятельства действительно форс мажорные. Я вас хотел видеть, чтобы поговорить о вашей судьбе и о судьбе Екатерины Дмитриевны.

Андрей почувствовал комок в горле. Сглотнул. Бешено забилось сердце, на лбу выступила испарина.

– Не понял, – сказал он глухо, понимая, что говорит ерунду. – Не понял… о какой судьбе? И о какой Екатерине Георгиевне?

Николай Иванович кивнул мужчине, который привел Обнорского, и тот вышел. Наумов испытующе посмотрел на Андрея.

– Андрей Викторович, вы же серьезный человек, а ведете себя… Дешевые приемы применяете. Зачем? Уж отчество то очаровательной Кати вы знаете. А то – Георгиевна… Бросьте!

– А что, собственно, вам от меня нужно?

– Вот это разговор, – Наумов откинулся, посмотрел Андрею в глаза. – Коньяку хотите?

Андрею сильно хотелось выпить. Он покачал головой и ответил:

– Нет.

– Отлично. Тогда давайте перейдем к делу. Мне известно, что вдова Гончарова распоряжается очень значительными средствами. Которые ей не принадлежат. Их нужно вернуть настоящему владельцу. Вы понимаете?

– Нет, не понимаю, – сказал Андрей. – У меня после ранения некоторые проблемы с головой. И с памятью тоже.

Наумов взглянул скептически, усмехнулся:

– Зря вы такую позицию заняли. Тем более что память мы можем освежить. Для начала с помощью полиграфа.

– А вы знаете, что применение лай детектора осуждено еще в пятьдесят восьмом году на семинаре ООН по проблеме прав человека в уголовном процессе?

Наумов рассмеялся и сказал весело:

– Нет, этого я не знал.

Обнорский тоже доброжелательно улыбнулся и добавил:

– Тем не менее это так. В резолюции применение полиграфа названо средневековым варварством и унижением человеческого достоинства.

– О о о, это серьезно, – сказал Наумов. – Мы с вами люди цивилизованные, живем в самом конце двадцатого века. Поэтому варварские средневековые методы нам не к лицу.

Андрей улыбнулся и кивнул головой. Зря отказался от коньяка, подумал он.

– Поэтому мы сразу перейдем к последним достижениям фармакологии. Всего одна инъекция стопроцентно восстанавливает память. Проверено.

…Зря отказался от коньяка. Зря не послушал Никиту. Не все, видно, лимиты у смерти исчерпаны…

– …но мне, честное слово, не хочется к этому прибегать.