– Frau Dallet!

Дитер приветливо взмахнул рукой с букетом хризантем. Она улыбнулась через силу и легким шагом пошла через зал аэропорта к сухопарому цюрихскому адвокату. Старик церемонно вручил ей цветы, церемонно поцеловал руку. Он говорил какие то слова, какие, видимо, и должен говорить солидный адвокат состоятельной клиентке. Она отвечала… и все время ощущала затылком чей то внимательный взгляд… Да, спасибо, все хорошо… Долетели отлично. Погода в Стокгольме? Хорошая погода…

Катя давно привыкла к мужским взглядам: откровенным, восхищенным, раздевающим, робким… Этот взгляд в спину был другим. Каким? Она не могла объяснить. Но отчего то забилось сердце. Катя резко обернулась и… не увидела никого. Какой то араб таращился на нее. Но ТОТ взгляд был другим. Она обвела глазами зал аэропорта.

– Сюда пожалуйста, фрау Даллет, – сказал Дитер. Потом он внимательно посмотрел на нее и спросил: – С вами все в порядке?

– Да… со мной все в порядке.

Через две минуты они сидели в старомодном «мерседесе» Дитера со швейцарскими номерами. Старик вел машину уверенно, спокойно. Временами поглядывал в зеркало заднего обзора. Катя не знала, что старый разведчик проверяется и смотрит, не отстал ли Гончаров на прокатном пассате. Черт его знает, какие тут машины дают напрокат? Сам Дитер прокатным автомобилям совершенно не доверял. Но Гончаров не отставал.

– Куда мы едем, Дима? – по русски спросила Катя, когда «мерседес» проскочил поворот в пригородный райончик Вены, где у Кати имелся симпатичный двухэтажный особняк, купленный еще покойным мужем. Она бывала в нем редко. Предпочитала Стокгольм. Дом тем не менее всегда был в готовности встретить свою хозяйку: там постоянно жили садовник и горничная.

– Сейчас, фрау Даллет, мы едем в Вену, – спокойно ответил адвокат. – В отель «Роза и лев».

– Зачем? – удивилась она. – Что то не в порядке?… Мой дом сгорел? Или вы подарили его юной любовнице?

– О о о, любовнице! Я слишком стар, очаровательная фрау Даллет. Вы смеетесь над старым адвокатом.

– Вы не ответили на мой вопрос, Дима. Это тайна?

После некоторой – почти незаметной – паузы Дитер Фегельзанг ответил:

– Теперь уже нет, Екатерина Дмитриевна. С вами хочет встретиться один человек.

– Что за человек? – спросила она. И вдруг побледнела. Цюрихский адвокат знал ее только под именем Рахиль Даллет. Назвать ее Екатериной Дмитриевной он мог только в том случае, если… если… Не может быть!

– Вадим? – медленно спросила она. И уже знала ответ.

– Да, Екатерина Дмитриевна. Вадим Петрович вернулся.

«Мерседес» въехал в Вену. На выезде из города стоял полицейский автомобиль. Рядом с полицейским, проверяющим документы у водителя рено, стоял мужчина в штатском. Дитер включил радио, и по салону поплыл звук клавесина:

Oh, du lieber Augustin, Augustin, Augustin.

– Он был сейчас в аэропорту? – спросила Катя через минуту.

– Да, – ответил адвокат. И ей стал понятен тот странный взгляд. И собственное тревожное чувство.

– Где он сейчас?

– Едет за нами, – лаконично ответил Дитер. Он незаметно поглядывал на Катю: опасался сердечного приступа. Или истерики. Или… черт их, женщин, поймешь! На всякий случай в кармане у него лежали две упаковочки с лекарствами. Черт их, женщин, знает!… Oh, du lieber Augustin…

«Мерседес» пересек Гюргель, проехал мимо Бург театра и, спустя еще три минуты остановился у гостиницы «Роза и лев».

– Мы приехали, фрау Даллет. Для вас здесь снят номер.

Адвокат Фегельзанг посмотрел на Катю.