Бароны, здесь оставил нас король.

Умрем за государя своего,

Живот положим за Христов закон.

Сомненья нет, нас ожидает бой:

Вон сарацины – полон ими дол.

Покайтесь, чтобы вас простил Господь;

Я ж дам вам отпущение грехов.

Вас в вышний рай по смерти примет Бог.

Антек уже засыпал, и день, наконец, закончился (00.25), когда в дверь знакомо забарабанили.

– Тревога? – спросил он у сержанта.

Тот набрал в грудь побольше воздуха.

– Kopec! Выход, который на поверхность!.. Пан майор сейчас там, кнопку уже час как нажимает!..

Антек понял, что угадал.

7

Более всего оно напоминало автоматическую перьевую ручку, причем с колпачком, только очень короткую. Где колпачок, прозрачно, прочее – в серебристом металле. В длину же как четыре легковых авто впритык. И все это висит над землей на высоте в полтора метра, светится и слегка гудит.

Я проглотил то, что так и рвалось наружу (what the fuck?!), поинтересовавшись с наивозможнейшей вежливостью:

– Вы уверены, профессор, что оно куда нибудь долетит?

Жак Бенар весело рассмеялся.

– Куда нибудь – непременно. Я не оговорился, это именно такси. К сожалению, проект так и не довели до ума. Кстати, из за военных, все ресурсы были брошены на строительство Транспорта 3, что, собственно, и спровоцировало дальнейшее.

Фогель, подойдя ближе, осторожно протянула руку. Хотела коснуться, но не решилась. Подумала немного, обернулась.

– Мсье Бенар! Когда я такое вижу. Зачем мы вам? Оставьте Землю в покое, у вас и так уже все есть!

– Кроме Земли, – очень серьезно ответил колобок. – Мы несколько веков готовили возвращение. Мадемуазель Фогель, вы ведь хотите, чтобы ваша страна снова стала свободной?

Я посмотрел на его лицо, суровое, без тени улыбки, и с кристальной ясностью понял: мы с ними ни о чем не договоримся. Придут – и возьмут свое. Я писал совсем не тот Конспект.

Между тем профессор поколдовал над своим прибором, касаясь пальцами светящего ся экрана, и «колпачок» раскрылся. Прозрачные панели бесшумно поднялись вверх, на землю упала металлическая лесенка. Жак Бенар взялся руками за поручни, обернулся.

– Добро пожаловать на борт! И не волнуйтесь, за все время эксплуатации – ни единой аварии.

Я поднимался по лестнице последним, предварительно отправив наверх наши чемоданы. Профессор, словно заправский таксист, сгрузил их в нечто напоминающее багажник, только без крышки. Перед ним, как и ожидалось, находился салон – два ряда глубоких кресел, обитых чем то светлым. А вот руля не нашлось, зато имелась большая, светящаяся лампочками панель с экраном и двумя рядами кнопок.

Мухоловка уже устроилась на заднем сидении, Бенар выбрал место впереди, у пульта. Я немного поколебался, но все же сел рядом с Фогель. Все равно в этих лампочках ничего не понять!

Теперь профессор разбирался с кнопками. Через пару минут он удовлетворенно хмыкнул, после чего панели стали на место, а на экране зеленым контуром засветилась карта Европы. «Такси» дрогнуло и начало неспешно подниматься в черное небо. Анна взяла меня за руку, я же постарался сделать вид, будто ничего особенного не происходит. Прокашлялся, принял слегка озабоченный вид.

– Профессор! Вы, между прочим, так и не сказали, далеко ли путь держим?

Колобок, закончив с кнопками, откинулся на спинку кресла.

– Далековато. Если по прямой, то почти 1800 километров. Но по прямой – это восемь часов полета, долго, скучно и неудобно. Поэтому поступим иначе.

Обернулся, подмигнул.

– В качестве жеста доброй воли покажу вам нечто, землянам пока неизвестно е. Но не просто так, мсье Корд.