Тень совсем близко, и я начинал чувствовать манящий запах ее кожи, губ, пальцев. Леграна искусили враги, я искусился сам.

– Не в том я виноват, Фогель, что отступил, не шагнул вместе с тобой в бездну. Виноват в том, что даже не предложил тебе это, тогда бы все было честно. А я не смог, испугался и твоего «да» и твоего «нет».

Я долго не отводил взгляд от белого серпа за окном, когда же обернулся, тень уже исчезла. Никого, только призраки за спиной. С каждым годом их будет становиться больше и больше, и никто их не сможет прогнать.

«Нет, Норби. До моих песен ты еще не достучался». Не достучался, но она добавила «еще». Значит, мог? Почему она так сказала? Почему?

Спать боюсь. Вторую ночь снится мертвый волк.

1

Он увидел Серебристую дорогу, что простерлась над всеми мирами, и невольно ускорил шаг. Залитый холодным лунным светом путь притягивал и манил. Все, что он еще помнил, исчезало без следа, растворяясь в трепещущем желтом огне. Хотелось одного – скорее добраться, почувствовать под подошвами неверное серебро и идти, идти, идти.

«Квадриллион, – промелькнуло в исчезающей памяти, – каждому придется пройти свой квадриллион».

Не пустили, хотя до лунного серебра остался всего один шаг.

– Не сейчас! – голос гром рассек темное небо. – Обернись!

На какой то миг он вспомнил сам себя. Антон Земоловский. Антек. Антек малыш. Обернулся – и увидел белую тень, совсем близко, возле острого края пропасти, над которой стелилась дорога.

– Антек малыш.

Теперь уже не вспомнил, теперь услышал. Шагнул ближе и сквозь неясную пелену сумел разглядеть лицо – молодое и одновременно старое, в глубоких морщинах. Еле заметно шевельнулись с трудом различимые губы.

– Последняя милость, Антек малыш. Мне разрешили тебя подождать. Попрощаться.

Тот, кто был прежде Антеком, понял. Поглядел на близкий Лунный путь.

– Разве тебе не туда?

– Нет, – тень едва заметно колыхнулась. – Дорога – пусть к Спасению, долгий, но его можно пройти. Ты сумеешь, Антек малыш. Мне – вниз, там – вечная война…. Каждому – свой приговор. Прощай.

Голос звучал все тише, тень бледнела, становясь подобной редкому туману. У него же, напротив, прибыло сил. Мара, Марта Ксавье. Он не спас ее там, не спасет и здесь. Ничего не изменить.

Ничего?

– Вместе! – крикнул он, протягивая руку сквозь туман. – Война – так война!

Ее пальцы были холодны, словно лед, но он сжал их из последних сил, боясь отпустить. Обернулся.

– Эй, слышите? Мы – вместе!

– Спасение, – пророкотал голос гром. – Иного шанса не будет!

– Не вздумай, Антек малыш, – прошептали ее губы. – Оставь меня, оставь!

Он не слушал. Ее рука – в его руке.

– Где тут ваша пропасть?

И шагнул первым.

С. То, что было в книге «Нестор»

Эпилог после эпилога

Перед рассветом. – Пока не арест.

1

За ней пришли перед рассветом, когда так сладко спится, а небо на востоке уже начинает белеть, и вот вот запоют первые птицы. Стены монастыря толсты и крепки, шагов она не услыхала, но все равно проснулась за несколько мгновений до того, как заколотили в дверь. Успела полежать с открытыми глазами и даже вспомнить, куда повесила платье.

– Otkryvaj!

Испуганно пискнула Хильда соседка. За ней уже приходили – в 1933 м, когда штурмовики Рёма по спискам брали активистов компартии. Отец успел скрыться, арестовали маму и семилетнюю дочь.