Он просидел несколько секунд в машине, глядя на удаляющиеся спины спецназовцев. Затем, чертыхнувшись, нагнул переднее сиденье и протиснулся в дверь. Кабина оказалась довольно высоко над землей. Он прыгнул, почувствовал, как его потянуло назад, и услышал треск лопнувшей ткани. Подкладка пальто зацепилась за металлический угол. Снова выругавшись, отцепился.

    Догнать ушедших вперед было нелегко. Они в отличной физической форме, чего он не мог сказать о себе. У них армейские сапоги, у него — городские ботинки. И он не догнал бы их, если бы они не остановились, разглядывая что-то в снегу возле тропы.

    Кретов расправил скатанную в шарик желтую бумажку и повертел ее в руках. Не найдя ничего интересного, снова скатал ее и отшвырнул в сторону. Вставил в правое ухо миниатюрный телесного цвета приемник, похожий на слуховой аппарат. Достал из кармана черную шапочку-маску и натянул на голову. Остальные сделали то же самое. Потом последовал лихой, рубящий взмах в сторону леса и спецназовцы двинулись дальше — впереди Кретов, выставив перед собой автомат, поворачиваясь из стороны в сторону, раскачиваясь, низко наклоняясь всем телом, готовый в любой момент прочесать лес очередями, за ним второй спецназовец и третий. Оба двигались, соблюдая такие же меры предосторожности и внимательно оглядывая местность, и головы их казались Суворину похожими на черепа. Сам он шел следом за ними, нелепый в своем штатском пальто, то и дело спотыкаясь, оскальзываясь.

    Русский хладнокровно прикрыл дверь и взял ружье. Он выдвинул из-под стола деревянный ящик и набил карманы патронами. Так же неторопливо он скатал ковер, поднял доску, скрывавшую потайной люк, и по-кошачьи спрыгнул вниз.

    — Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира, — сказал он. — Но мы не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар поджигателям войны. Те, которые попытаются на нас напасть, получат сокрушительный отпор, чтобы впредь неповадно было им совать свое свиное рыло в наш советский огород. Постелите ковер на место, товарищи.

    Он исчез, закрыв за собой люк.

    О'Брайен взглянул на люк, потом на Келсо.

    — Что это еще за чертовщина?

    — А где, черт вас дери, вы сами пропадали? — Келсо схватил мешочек с тетрадью и запихнул его под куртку. — Не обращайте на него внимания, — сказал он, расстелив коврик на прежнем месте. — Давайте выбираться отсюда.

    Но прежде чем они пошевелились, в окне мелькнул череп в маске — два круглых глаза и щель на месте рта. Сапог ударил в дверь. Она треснула и распахнулась.

    Им велели встать лицом к стене, вплотную к грубым доскам, и Келсо почувствовал, как холодный металл ткнулся ему в шею. Медлительного в движениях О'Брайена ткнули в стену лбом — чтоб знал, как себя вести, — и наградили потоком цветистых русских фраз. Им туго связали руки за спиной тонкой пластиковой веревкой.

    — Где еще один? — грубо спросил солдат. Он занес над головой приклад автомата.

    — Под полом! — крикнул О'Брайен. — Объясните им, Непредсказуемый. Он под этими проклятыми досками!

    — Он под полом, — произнес по-русски интеллигентный голос, который, показалось Келсо, был ему знаком.

    Тяжелые сапоги затопали по деревянному полу. Повернув голову, Келсо увидел, как один из солдат в маске подошел к углу комнаты, опустил ствол и наобум открыл огонь.