Времени у меня было немного — отец Иннокентий скоро вернется. А продолжать расспросы при нем я не хотел. Поэтому решил вести разговор напрямую.

— Я взялся разыскать демона, который пропал из аномалии. Это серьезное дело, и найти его надо как можно скорее.

— Илья Петрович здесь ни при чем, — тихо сказала жена священника, не поворачиваясь ко мне.

— Просто расскажите мне все, — предложил я. — Отец Иннокентий ничего не узнает, даю вам слово.

Елена повернулась ко мне.

— Между мной и Ильей Петровичем никогда ничего не было. — горячо сказала она. — Вы мне верите?

— Верю, — нетерпеливо кивнул я. — В любом случае, это меня не касается. Зачем он выходил в ваш сад?

— Он хотел сочинить музыку, — объяснила женщина. — Такую, чтобы она трогала не только людей, но и демонов.

— Зачем? — уточнил я.

— Он мечтал прославиться. Хотел, чтобы о нем говорили во всей Империи.

— А зачем он вам об этом рассказал?

— Я тоже когда-то интересовалась музыкой, пока не вышла замуж. Илья Петрович об этом знал. Холмск — маленький городок, здесь все друг друга знают.

— Это вы предложили Резникову учить ваших детей?

— Да, — кивнула Елена. — Он… он так беден, вы не представляете. И очень талантлив. Я просто хотела ему помочь, поддержать.

— И как, получилось у него сочинить свою музыку?

— Да. Он придумал тему и даже наиграл ее мне. Она такая странная, от нее мурашки бегут по коже. А у Ильи Петровича прямо горели глаза.

— И он захотел пройти в аномалию, чтобы сыграть свою музыку Авессалому?

— Да. Он просил у меня разрешения. Я сказала, что спрошу у мужа, как только выберу подходящее время. Я не хотела, чтобы Иннокентий подумал что-то не то, понимаете?

— Понимаю, — кивнул я. — Это все, или вы можете рассказать что-то еще?

— Я больше ничего не знаю. В последний раз Илья Петрович закончил урок как обычно, и ушел. Я сама заперла за ним калитку. Больше я его не видела. Вы думаете, это он украл Авессалома?

— Разберемся, — улыбнулся я. — Кажется, отец Иннокентий идет.

Глава 6

Отец Иннокентий торжественно водрузил на стол небольшой бочонок, покрытый пылью и паутиной.

— Вот, — басом сказал священник. — Лучший наш кальвадос! Мы с Авессаломом его два года назад сделали. Ох, и урожай тогда был! Всю аномалию яблоками усыпало, словно пустыню — манной небесной. Авессалом говорил, что это добрый знак…

Отец Иннокентий пригорюнился, вспомнив, что его демон бесследно пропал. Жена священника с тревогой смотрела на меня. Я незаметно кивнул ей и сказал священнику:

— В другой раз попробуем твой кальвадос, отец Иннокентий. У меня появились кое-какие мысли, куда мог подеваться Авессалом. Схожу-ка я, поговорю с твоим соседом. Что ты можешь о нем сказать?

— О Якове? — удивился священник. — Ничего особенного. Сосед, как сосед — тихий, одинокий. Утром уходит на службу, вечером возвращается, и не видно его. Сидит дома. Я как-то зашел к нему, на праздник позвать. Так он дверь не открыл. Спал, наверное.

Я вспомнил блеск стекла в чердачном окне Якова Пермякова и усмехнулся. Скорее всего, Пермяков днем и ночью наблюдает за домом священника. Только вот зачем?

Выйдя из двора отца Иннокентия, я подошел к дому Якова Пермякова. Старый деревянный дом в два этажа стоял посреди небольшого, но крайне запущенного сада. Деревья и кусты истосковались по секатору садовника. Дорожки были покрыты лужами и усыпаны бурой опавшей листвой.

Я толкнул калитку, и она недовольно заскрипела.

— Господин Пермяков! — крикнул я.