Изменить размер шрифта - +
Не имея возможности передать должность дворецкого по наследству, я хотел бы быть уверенным, что вы не пропадёте без моих услуг.

 

— А кстати, почему ты так и не женился, Франциско?

— Отсутствие денежного содержания не позволило мне сделать предложение достойной респектабельной гоблинше. Не мог же я привести в ваш дом особу, за которую семья даже выкуп не потребует?

— О, демоны Края! Я же просил, Франциско, посчитай, сколько я тебе должен!

— Я посчитал, господин.

— И?

— Сумма в пять тысяч куспидатов была бы достойной компенсацией за десятилетия службы, господин.

— Пять тысяч?

— Это существенно меньше среднего дохода дворецкого, служащего Дому демиургов. Но я не жаден, господин.

— Принеси вина и оставь меня, Франциско, — вздохнул Полчек. — Я обдумаю этот вопрос…

— Почему на этой штуке нет каких-нибудь рессор? — ворчит Пан.

— Потому что нет, — флегматично отвечает Спичка.

— Если бы вы с кавалером вместо того, чтобы таскаться по тавернам…

— Оставь мою личную жизнь в покое, козлина. Рессоры для такого огромного фургона весили бы, как племенной бык, и стоили бы не меньше. Потерпишь.

Все собрались в общем помещении фургона, которое совмещает в себе кухню, столовую, гостиную и коридор. Размеры её отнюдь не впечатляют, но всё равно тут удобнее, чем в крошечных каютках с откидными койками. Фаль с Завирушкой делят одну на двоих, у тройняшек торчат в коридор ноги, Кифри в хорошую погоду предпочитает спать на крыше, а Пану (как демону) в личном помещении отказано, он всё равно во сне не нуждается.

— Тебе не жалко было расставаться с тем дварфом? — интересуется Кифри. — Ведь ты могла бы создать с ним семью. Семья — самое важное на свете.

— До сих пор как-то обходилась, — ворчит Спичка. — Но да, Бруник галантный.

— Бруник?

— Бруенор Холдерхек. Сокращённо — Бруник. У дварфов отношения развиваются медленно. Если от знакомства до предложения руки и секиры прошло меньше десяти лет, пару упрекнут в неприличной торопливости и заподозрят в нехорошем.

— А почему ты до сих пор не замужем?

— Кифри, вместе с памятью ты утратил и манеры. Разве можно задавать такие вопросы дварфийской — да и любой другой — деве? Была занята.

— Чем?

— Другими, блин, делами! — дварфиха почесала наколотый на предплечье якорь. — Отстань!

 

— Семья актёру лишь обуза,

ведь он служитель Мельпомены,

которая весьма ревнива,

измены сцене не приемлет, — сказал задумчиво Шензи.

 

— К тому же, где семья — там дети,

они нуждаются в кормленьи,

учении, игрушках, тряпках,

что стоят денег непомерных, — добавил Банзай.

 

— Актёры же народец нищий,

питающийся духом сцены,

вином и гномьей самогонкой.

Диетой, отродясь не детской, — подытожил Шензи.

 

— Мои сиблинги хотели сказать, — пояснил Эд, — что мы предпочитаем служение искусству банальному инстинкту размножения.

 

— А я ещё слишком молод для женитьбы, — махнул лапой табакси. — Но однажды планирую остепениться, поднакопить деньжат, осесть в каком-нибудь приятном местечке, жить на роялти со своих текстов, которые к тому времени будут читать на каждой сцене Чела, растолстеть и облениться. Вот тогда я подыщу себе симпатичную кошечку и заведу с ней выводок очаровательных котяток.

— Я смотрю, у тебя всё продумано, блохастик, — фыркнула в бороду Спичка.

— В жизни должна быть цель, дамочка, — гордо заявил Рыжий Зад.

Быстрый переход