Такой трюк обошёлся девушке непросто. Она безвольно осела на пол, и у неё пошла носом кровь.

— Лада! Отличная работа, ты молодец! — я сел рядом, закинул голову девушки вверх и вытер кровь чистым носовым платком.

Через минуту в дверь постучали. На пороге оказалась Глинская.

— Арсений Игоревич, прошу прощения, что вмешиваюсь в вашу пару, но вы случайно не использовали глушитель таланта? Мы со студентами отрабатывали некоторые приёмы, и внезапно у всех пропала возможность использовать талант. Артефакторы утверждают, что это не их рук дело.

— Прошу прощения за неудобство, — извинился я. — У нас действительно сработал глушитель, но сейчас способности должны восстановиться. Кстати, нам бы не помешала ваша помощь, если вы будете так любезны.

Глинская решила проблему всего за пару мгновений. Кровотечение остановилось, а через пару минут на щеках девушки заиграл румянец.

— Спасибо, Лада. Это была отличная демонстрация вашего таланта. Спасибо, друзья, на этом моменте предлагаю перенести нашу тренировку на улицу, чтобы отработать навыки на практике и не мешать остальным группам.

Несмотря на снег, пришлось погонять студентов по заснеженному полигону. Зато эффективность такой тренировки была куда выше, чем записывать в тетради действия на случай встречи с врагом. На выходе из полигона мы встретились с группой оборотников под началом Седовой. Я лишь ухмыльнулся, заметив, что девушка также предпочла тренировать свою группу в реальных условиях.

Ближе к ноябрю наши выездные поездки временно прекратились. В Мурманск пришла зима, приближалась сессия, а потому студентам предстояло сконцентрировать все усилия на занятиях. Мы успели провести несколько совместных тренировок с оборотниками, ратниками и артефакторами, чтобы ребята лучше понимали принципы работы в группе и оттачивали свои навыки под помощь или противодействие разным аспектам талантов.

В конце ноября произошло ещё одно событие, которого мы ждали с волнением. В академию приехала комиссия из Москвы. Мы уже свыклись с тем, что ежегодные комиссии — это неотъемлемая часть жизни академии, но в этом году я встречал комиссию в качестве преподавателя. К тому же, именно эти ребята должны принять решение давать категорию преподавателя мне и остальным новоиспечённым преподавателям, или нет.

Встреча с комиссией прошла при закрытых дверях. Из Москвы прибыло три человека: высокий темноволосый мужчина в очках, пожилая женщина с короткими седыми волосами и миниатюрная брюнетка с вечно брезгливым взглядом, которым она осматривала всё, что находилось вокруг неё.

— Рагузов Игорь Всеволодович, — представился мужчина. — Я — председатель комиссии, а это мои ассистенты — Тамара Ивановна Ивницкая и Элеонора Эдуардовна Корф. Не буду скрывать, наша основная задача в этом году — проверить уровень подготовки молодых преподавателей и выдать им категорию, если они окажутся достойны. Прежде всего, мы проведём письменное тестирование. Затем посетим ваши занятия, поговорим со студентами и посмотрим как вы ведёте пары, а напоследок проведём собеседование, если это потребуется.

Эти ребята явно не лезли за словом в карман, потому как письменное занятие провели уже на следующий день после пар.

Целый час мы писали работу по педагогике. Каких только вопросов не было! Сначала были достаточно простые задания, в которых просто нужно было выбрать правильный ответ. Затем пошли вопросы с подвохом. Причём, там не было вариантов — пришлось писать ответ самому, при этом не попасться на уловку того, кто составлял вопросы к этому заданию. Когда я справился с этим пунктом, не сдержался и застонал. Теперь меня ждало творческое задание, в котором нужно было подготовить занятие для группы студентов. От того, насколько грамотно оно будет составлено, сильно зависела итоговая оценка.

Сдавая работу, я не был абсолютно уверен, что написал всё правильно.