Вот только Артас был рад, что ему не пришлось биться с нею.

Внезапно ворота города отворились, разом вернув его мысли к настоящему. Серые губы Артаса скривились в улыбке. Поначалу в пользу Плети сработал элемент внезапности. Да, в Даларане во все времена жило множество сильных магов, однако в городе не имелось обученного ополчения, да и некоторые маги Кирин-Тора оказались в отъезде. Однако в их распоряжении было несколько часов, и все это время маги не сидели без дела.

Они телепортировали в город целую армию.

И хорошо. Добрая битва – как раз то, что сейчас нужно. Бой – что может надежнее оттеснить в глубины сознания отвлекающие мысли о Джайне Праудмур и о юноше, которым он некогда был?

Подняв Ледяную Скорбь, он ощутил в ладони знакомый трепет, а в голове, лаская мысли, вновь зазвучал шепот Короля-лича.

– Ледяная Скорбь голодна, – объявил рыцарь смерти своим солдатам, указывая клинком в сторону закованных в латы защитников великого города магов. – Так утолим же ее голод!

Воинство Плети взревело. Над общей какофонией разнесся отчаянный вопль Сильваны, и Артас улыбнулся шире прежнего. Даже в посмертии, даже повинуясь его приказам, она презирала его, и он откровенно наслаждался, пуская ее в атаку на тех, кого сама она предпочла бы защищать. Непобедимый под седлом подобрался, словно пружина, заржал и галопом помчался вперед.

Часть жуткого воинства осталась в тылу, охранять Кел’Тузада, но большинство неупокоенных двинулись за предводителем. Цвета гербовых накидок многих из тех, кого Кирин-Тор призвал на помощь, оказались знакомыми. Когда-то Артас считал этих людей друзьями, но ныне все это осталось в прошлом и значило для него не больше, чем прошлогодний снег. В бою, чувствуя, как сверкающий клинок Ледяной Скорби едва не поет, взмывая и падая, поглощая души, рубя латы с той же легкостью, что и плоть, сделалось легче забыть обо всем, кроме удовлетворения.

После того, как шедшие в первых рядах пали и были подняты, либо, за бесполезностью, брошены там, где лежали, навстречу устремилась вторая волна защитников города. На этот раз с ними шли маги в пурпурных одеяниях с огромным глазом, символом Даларана, вышитым на груди, но и к Артасу подоспели подкрепления.

По-видимому, демоны решили помочь своим.

С неба с ужасным свистом, оставляя за собой ядовито-зеленый огненный след, начали падать огромные камни. Земля затряслась, задрожала под их ударами, а из воронок на месте падения полезли наружу каменные големы, скрепленные воедино и направляемые вперед все той же ядовито-зеленой демонической силой.

Артас оглянулся. Кел’Тузад покачивался в воздухе на прежнем месте – руки распростерты, голова запрокинута назад. От его тела, потрескивая, гудя, струились токи энергии, мало-помалу сливавшиеся над кругом в зеленый мерцающий шар. Наконец лич резко опустил руки и выступил из круга.

– Приди же, владыка Архимонд! – вскричал Кел’Тузад. – Войди в этот мир, озари нас лучами своего могущества!

Зеленый шар запульсировал, начал расти, замерцал ярче прежнего. Вдруг в небо взвился столб огня, а в землю за пределами круга ударили несколько молний, и там, где еще минуту назад не было ничего, появился некто – рослый, могучий, исполненный своеобразной зловещей грации. Артас вновь взглянул на поле битвы. В рядах противника трубили тревогу: очевидно, маги поняли, что происходит, и их войско, развернув скакунов, галопом устремилось под защиту – да и то, пожалуй, лишь временную – стен Даларана. Вслед им летел сильный звучный голос, легко перекрывший шум битвы:

– Трепещите, смертные! Спасения нет! Погибель пришла в этот мир!

Артас вскинул ладонь. Повинуясь сему простейшему жесту, шеренги Плети остановились и тоже двинулись назад.