— Ми-ли-ци-я!

— Я и смотрю: никак милиция! — тотчас послышалось под самой дверью. На пороге проходной показалась маленькая сухонькая старушонка с вязаньем в руках. В ногах у сторожихи кружился и косо посматривал на пришельцев грязноватый щенок.

— Вечер добрый! Вот и внучку теплые носки! — поздоровался Денисов, кивая головой на вязанье. — Такое дело, мамаша… Не видели, часов в десять-одиннадцать никто по переулку не проходил с чемоданами?

Старушка забеспокоилась и отложила вязанье.

— Не проходил, сынок. С чемоданами — никто. В десять милиционер как раз проходил, Вася. Он у клуба «Коммуна» дежурит. У него тоже неприятность вышла. Только он зашел — и проверяющий шасть! А Вася чай пьет. Вот из этого стакана. Уж как просил Вася не записывать его в книжку! Да разве уговоришь?! Прямо беда! А так никто не проходил…

Когда они вышли на улицу, Денисов сказал:

— Я напрямик пойду к клубу, — он как-то странно плечами поддернул куртку, — а вам с машиной придется вот там разворачиваться!

Кристинин заметил, что Денисов носит куртку, застегивая ее не на первую, а только на вторую пуговицу и притягивает ее вверх, к подбородку. Поэтому поднятый воротник топорщится у него на спине, чуть повыше лопаток, и вид у Денисова от этого становился каким-то решительным и спортивным.

Подождав за рулем, пока загорится зеленый огонек светофора, Кристинин сделал запланированный Денисовым разворот и в одиночестве проследовал по широкой пустой улице. Денисова и милиционера Васю он нашел недалеко от клуба, у овощного магазина. Через дорогу со стороны моста к ним подошел еще один постовой, неизвестно каким путем узнавший о постигшей Васю неприятности.

— Я видел двоих с чемоданом, — рассказывал Денисову Вася, — примерно в двадцать два… Мне с трамвайной остановки хорошо было видно… По Холодильно-му переулку пошли, должно, в дом три… Он один там. Из остальных всех выселили: на снос готовят! — Вася был юн, но широк и тяжел телом. — И как это меня в проходную занесло!

Он снова переживал свои служебные неприятности.

— Если бы ты нам преступников нашел, — вздохнул Денисов, — тебе бы сегодня все простилось.

Из автомата Кристинин позвонил в трамвайный парк Горбунову.

— Пока ничего обнадеживающего, — вздохнул Горбунов, — правда, с некоторыми водителями поговорить не удалось. А у вас что?

— Сейчас проверим один адрес. На завтра с Фогелем ничего не отменяется?

— Все остается в силе. Только мы с вами опять поедем в гостиничный комплекс «Останкино». В Домодедово едет Губенко…

— Ну пока!

Снова проехав к мосту, они свернули на трамвайные пути и поехали в обратную сторону.

— Кажется, это и есть Холодильный переулок, — наконец неуверенно сказал Денисов, — нумерация домов идет к мосту.

Кристинин затормозил у высокого, выложенного белым кирпичом корпуса какой-то фабрики. Напротив тесно, плечом к плечу, ютились маленькие домики приговоренного к сносу квартала.

— Слышите? — спросил вдруг Денисов. Он снял шапку. Где-то недалеко, несмотря на поздний час, играла радиола.

— Я оставлю машину здесь. Пошли.

Под третьим номером оказался старый кирпичный дом, высившийся темным прямоугольником рядом с трамвайной остановкой. Звуки радиолы неслись с верхнего, третьего этажа.

— Зайдем, — сказал Кристинин, — поговорим с жильцами.

Парадный вход оказался грубо заколоченным толстыми досками, входить пришлось со двора. Изнутри дом выглядел еще более старым, со следами многократных конструктивных переделок.