— Это хорошо, что мы будем служить вместе, — сказал как старому знакомому Матвей Иванович.

Полковник рассказал о своей службе, начатой в семнадцать лет вахмистром в карабинерском полку. Не забыл упомянуть и то, что сам он родом из Грузии, а его отец грузинский царевич.

«Вот еще…» — с неудовольствием отметил про себя Платов. Но сказал другое:

— Для меня в службе все равны, что царевич, что простой казак. Так что загодя, Кирилл Александрович, о том предупреждаю. Спрос один, равный. Воинская служба, что мать родная: она превыше всего, и сама же всех любит, и со всех спрашивает.

Через три дня полк Платова подошел к Таркам. Накануне генерал приказал казакам почиститься, привести в порядок одежду, снаряжение, конскую сбрую. Перед началом пути осмотрел сотни, строго предупредив о соблюдении порядка. Сам верхом, в парадном мундире ехал в голове вытянувшейся колонны.

Город Тарки располагался на склоне большой горы, подножие которой сползало к морю. Дорога пролегала через город. Обычно пыльная, теперь после прошедшего ночью дождя она блестела лужами, и под копытами сочно чавкала грязь. Воздух был по-весеннему свежим и теплым.

По сторонам дороги толпились люди: мужчины, старики, дети, поодаль стояли облаченные в черное женщины. Не скрывая любопытства, все смотрели на незнакомое в этом краю казачье воинство.

На городской площади от толпы отделились несколько всадников. Впереди на сером, в яблоках, коне гордо восседал горец с седой бородой.

— Это — шемхал Тарковский, — предупредил Матвея Ивановича проводник из местных, выполнявший одновременно и роль переводчика, драгомана. — Его имя Бамат.

Матвей Иванович подъехал к старику и, отдав честь, представился.

Старик ответил поклоном, с достоинством заговорил.

— Он, шемхал Тарковский, рад приветствовать в своем владении доблестные русские войска и был бы счастлив видеть генерала гостем своего дома.

Платов чувственно приложил руку к груди.

Вечером генерал в сопровождении нескольких офицеров и драгомана направился в дом шемхала. Они долго ехали по улочкам с глухими стенами домов и каменными заборами, поднимаясь по склону Тарковской горы. Улицы там были узки, встречные всадники, завидя их с перекрестков, останавливались, чтобы уступить дорогу.

Наконец кавалькада добралась до нависшей каменной стены, у которой прилепился большой двухэтажный дом.

— Вот мы и у шемхала, — сказал проводник, останавливая лошадь у ворот с массивными башнями по бокам. Между башнями над воротами находилось каменное помещение с узкими бойницами вместо окон.

Матвей Иванович оглянулся. Внизу лежал весь город: плоские крыши домов казались беспорядочно уложенными плитами, сходящими вниз ступеньками.

Через ворота они вступили во двор, где в окружении свиты стоял Бамат.

— А вот это, — картинно протянул он руку в сторону колодца под крышей, — памятная для всех необыкновенность. Испейте, пожалуйста.

Нукер быстро выбрал веревку, ловко подхватил наполненное доверху ведро и, зачерпнув из него железным ковшом, поднес Матвею Ивановичу.

Разгоряченный дневной жарой, Платов с удовольствием выпил холодную до ломоты зубов воду.

— Хороша, благодарствую, — обтер он усы.

— Нет-нет, совсем не в этом ее необыкновенность! — с достоинством горца произнес шемхал. — Из этого колодца, вот этим самым ковшом пил воду сам российский император Петр Великий. Ковш для меня дороже скакуна.

Он бережно вытер посудину и передал слуге.

В большом, украшенном коврами помещении шемхал усадил генерала на почетное место.