– Неофициальные. – Чингиз улыбается. – И раскрывать своих информаторов я не стану. Но подумайте сами: комплект оборудования для каждого заключенного стоит около пяти тысяч долларов. Содержание – около четырех тысяч в год. С чего это вдруг МВД проявляет подобную щедрость?

    – Люди с… с необычными способностями… – Почему-то я избегаю слова «дайвер». Это все равно что поверить в Бабу-Ягу или Деда Мороза. – Они и впрямь нужны. И замечательно будет, если эти способности сможет получить любой желающий.

    – В свое время фашисты замучили тысячи военнопленных. Но наука при этом получила ценные данные. Карина, кому я должен объяснять, что эксперименты над людьми преступны? Сотруднику МВД?

    Он очень серьезен.

    – И что вы хотите от сотрудника МВД? – спрашиваю я. – Помощи?

    – Вначале ответьте, Карина, вы разделяете мое мнение? Или всего-то не желаете спорить? – спрашивает Чингиз.

    – Ну а что, если я совру? – спрашиваю я.

    – А вы скажите честно.

    Какая смешная просьба!

    «Скажите честно»!

    В Диптауне, в городе, где у каждого – тысяча лиц. В городе, где каждый придумывает себе новую биографию и новое имя. В городе, где выдумка нужнее правды.

    А Чингиз смотрит на меня так, будто ни секунды не сомневается – я послушаюсь.

    – Мне тоже все это не нравится, – говорю я. – Но что я могу поделать? Вы рассказали о заговоре едва ли не государственного масштаба! А понимаете, кто я? Год назад окончила университет. Специализируюсь на сетевых правонарушениях. Ни с того ни с сего мне поручили эту инспекцию… сказали, что есть серьезные сомнения в надежности тюрьмы. Все! Я напишу отчет, мое начальство даст ему ход… но если прикрикнут сверху – отчет ляжет под сукно. Никто меня не послушается, Чингиз.

    – Это и не нужно. – Он улыбается и протягивает мне руки. – Арестуйте меня, Карина.

    – Да вы с ума сошли! – Я невольно отшатываюсь.

    – Арестуйте! – с напором повторяет Чингиз. – Проект мы не угробим. А вот вокруг тюрьмы шум поднимем. Мы с Тохой отделаемся условным сроком, это я вам обещаю. У меня хорошие адвокаты… и все продумано. А вот тюрьме – крышка. Газеты будут мусолить историю с побегом, граждане завопят от ужаса. Тюрьму либо прикроют, либо уберут из Диптауна.

    – У меня нет права вас арестовывать!

    – Вызовите полицейского!

    Он все держит передо мной руки, словно ожидая щелчка наручников на запястье.

    – Прекратите… – бормочу я.

    – Ну вы же этого хотели, Карина! Вы же мечтали поймать беглеца! Ну так что же – ловите!

    Я вскакиваю. Я позорно отступаю. А Чингиз вдруг падает передо мной на колени. Это какая-то невозможная смесь клоунады и искренности.

    – Я прошу вас! Прошу выполнить ваш служебный долг! Задержать преступника!

    – Да прекратите же, Чингиз! Не паясничайте!

    Молодежь, сидящая у памятника, начинает нам аплодировать. Со стороны все это, наверное, походит на объяснение в любви… белокурый рыцарь склонился перед прекрасной дамой…

    Я вздрагиваю, когда понимаю, что мне это напоминает.