– Бип! Бип-бип, вашу мать! Козлы, бип! Бип!

    То ли он догадался, где камера. То ли это случайность – но он смотрит прямо на нас.

    – Бип! – зло говорит Томилин. – Какой бип включил звуковой цензор?

    – Но это же общее требование ко всем государственным учреждениям! – отбивается Денис.

    Водитель, выронивший сигарету, достает другую. Садится на асфальт, закуривает, глядя на несущихся в никуда велосипедистов.

    – Уберите… это, – командует Томилин. – Карина, прошу прощения.

    – Бип, – говорю я с улыбкой. Именно «бип» я и хотела произнести.

    – Смешно, – соглашается Томилин, когда гаснет экран. – Может быть, Карина, вы еще объясните, что это значит?

    – Да если бы я знала…

    На самом-то деле я догадываюсь. И готова поаплодировать Чингизу, устроившему свой сюрприз. Вот только…

    – Наши визитеры изолированы? – спрашивает Томилин Дениса.

    – Разумеется! – Видно, в этом программист уверен. – Стекова аппаратно отключили от глубины. А тем двоим задавили каналы. Начисто.

    – Ну и какие версии? – спрашивает Томилин.

    Ответа нет. И подполковник командует:

    – Давайте второго!

    – Какого именно?

    – Давайте Казакова. Что там у него?

    Экран загорается снова. Камера парит в небе, опускаясь кругами, будто хищная птица, выслеживающая добычу. Весконечная степь, ломкая сухая трава, человечек, сидящий на корточках…

    Каким бы он ни был преступником, но сейчас это лишь человек, приговоренный к одиночеству. Человек, держащий в руках маленького грязно-рыжего лисенка.

    – Его стоило бы позже… – задумчиво говорит Томилин. – Впрочем…

    – У вас ничего не выйдет, – вдруг говорю я.

    Томилин оборачивается, выжидающе смотрит на меня.

    – Не знаю почему. Но не выйдет. Вы чего-то не поняли.

    – Все дайверы обретали свои способности в результате сильного стресса, – медленно и убедительно, будто преподаватель тупому студенту, говорит Томилин. – Случайного стресса! А эти… стрессы… они выверены и рассчитаны. Они не могут не подействовать.

    – Они подействуют, вот только как именно…

    – Посмотрим. Придушите эту лису! – поворачиваясь к экрану, говорит Томилин.

    Еще минуту ничего не происходит. Заключенный осторожно и бережно гладит крошечного зверька. Камера опускается совсем низко, заглядывает ему через плечо – так, что узкая симпатичная мордочка лисички заполняет пол-экрана.

    А потом черные глазки начинают тускнеть.

    Лисица тонко пищит, вздрагивает и вытягивается в длину. Дергается пушистый хвост.

    Человек будто не замечает этого. Рука касается меха, оглаживает зверька.