— Знаешь, что я тебе скажу… — Берзалов одним движением разорвал рыбца вдоль позвоночника, отделив спинку от брюшка, и принялся сдирать серебристую чешую. Чистить таким образом рыбу его в своё время научила Варя, которая в детстве жила под Астраханью и могла дать любому знатоку по части рыбы сто очей вперёд. — Надоело мне всё. Хочется, чтобы наконец что‑то случилось. Большое, огромное, как… как… В общем, ты меня понимаешь!

Тревога на некоторое время оставила его, он почти забыл о ней, как можно забыть о ноющей ране, и вдруг в памяти всплыл самый первый бой: Илья Павлович — первый его тренер, выставил Берзалова, тогда ещё десятилетнего, против крупного, сильного, а главное — великовозрастного бойца. Тогда я целых тридцать секунд летал по воздуху, вспомнил он, но с ринга не ушёл, а махался до последнего. Было во мне что‑то, что я уже подрастерял.

— Понимаю, — согласился Куоркис, — не один ты мучаешься. Вся бригада на ушах стоит. Правда, от той бригады остались жалкие слёзы. — Давай выпьем за тех, кого с нами нет: Генка Серомаха, Иван Савельев, Колька Бурлюнов…

— А я к чему? — понимающе кивнул Берзалов. — Мы здесь так и вымрем, как мамонты. Главное, чтобы был какой‑то смысл. Москвы‑то нет…

— Её здесь заложат, — важно сообщил Славка Куоркис.

— Где?! — безмерно удивился Берзалов, потому что ничего не слышал о подобном проекте.

Славка Куоркис пах запахом друга, тонким, как ландыши в лесу, и с ним можно болтать на любые темы, кроме разве что его любимых женщин. Это было табу. О своих похождениях Куоркис, как истинный джентльмен, естественно, не распространялся. Обмолвится двумя словами, не называя имён, мол, такая‑то черноокая или блондинка с осиной талией, и снова молчок.

— Ну здесь, — чуть кисло пояснил Куоркис, мол, чего взять с непонятливого. — Есть такая идея. Заложить здесь, в ста километрах, а потом по мере возможности перенести в Москву.

— Это правильно, — обрадовался, не зная почему, Берзалов, и хотя идея показалась ему сомнительной, он воодушевленно добавил: — Пусть через сто лет, но перенесём!

— Раньше, — уверенно сказал Куоркис. — Гораздо раньше.

Они с глухим звоном сдвинули бокалы.

— Там, поди, радиация тысяча рентген? — усомнился Берзалов и отхлебнул пиво.

— Может, чуть поменьше, но примерно так же, — согласился Славка Куоркис. — Однако судя по испытаниям ядерных бомб на атоллах Тысячелетия, она падает значительно быстрее, чем люди думали. Французы тоже постарались со своими термоядерными и тоже воображали, что оставят после себя радиоактивную пустыню на тысячу лет, а через два десятилетия на островах уже селились птицы и появились аборигены, а крысы так те вообще размножились до невероятных пределов. Так что не всё так очевидно, как кажется.

Видно, Славка в штабе наслышался подобных вещей и вдохновился, с сомнением подумал Берзалов, в институте их учили совершенно обратному — радиация, она и Африке радиация.

— А как новую столицу назовут? — спросил он. — Новая Москва? Или, может, Москва — на — Оке?

— Почему бы и нет? — пожал плечами Куоркис и тоже хорошенько приложился к своей кружке. — Главное, чтобы была Москва. Бренд, — сказал он, вытирая с чёрных усиков пену.