— Да если бы у меня была связь! — воскликнул Грибакин, с надеждой глядя на Берзалова. — А у тебя?.. у тебя… лейтенант… есть… связь?! — он пытливо заглядывал ему в глаза. Так пытливо, будто от этого зависела не только его жизнь, а вообще существование всей России.

— Была сутки назад, — буднично ответил Берзалов, ещё не веря в то, что оказалось очевидно — встретили они таки союзника в лице своих же соотечественников, а рассчитывали на американцев, как на манну небесную.

— Как?!! — Грибакин так быстро в него вцепился, что Берзалов, который хоть и обладал замечательной тактильной реакцией, не успел среагировать.

Да и, собственно, может, он и среагировал бы, но не видел в генерале реального противника, а ещё потому что пахло от генерала пряной акацией. Нет ничего приятнее этого сладковатого запаха душевной чистоты. И так это у генерала искренне получилось, такая надежда была в голосе генерала, так ему хотелось найти в ком‑то опору и смысл в своём барахтанье, что Берзалов безоговорочно понял: свой генерал, свой в доску, осталось только выпить на брудершафт и троекратно облобызаться по русскому обычаю.

— Была связь, ей богу, — невольно подтвердил Берзалов и улыбнулся, чтобы не разочаровывать генерала.

— Я может, тебя всю жизнь ждал!!! — признался генерал с облечением в голосе. — Рассказывай!!! — потребовал он. — Рассказывай!!!

Берзалов огляделся. Они стояли на мосту. Над ними висели звезды, которые отныне были заметны и днём. Радиоактивный ветер налетал издалека — из радиоактивной пустыни, должно быть, из укрепрайона Комолодун, теребил листву на тополях, и внизу, где в кустах на всякий пожарный прятались свои, как, должно быть, прятались и люди генерала Грибакина, было тихо — тихо. И Берзалов, прежде чем раскрыть душу и военные тайны, решил махом выяснить все недоразумения, чтобы потом ни в чём не сомневаться и ни о чём не сожалеть.

— Скажите мне, Петр Матвеевич… — начал он вкрадчиво, что на него вовсе не походило, — а зачем вам… в общем… зачем вам рабы — кочегары?

— Какие рабы?.. — нахмурился генерал Грибакин. — Какие кочегары?.. Окстись, шибко борзый! — он посмотрел на Берзалова так, словно тот произнёс несусветную чушь.

— Ну — ну… — смущенно ответил Берзалов и пожал плечами, показывая, что он всего — навсего задал невинный вопрос и ещё ни в чём не обвиняет генерал — майора Грибакина.

— Во — первых… у меня своих некуда девать, — ответил Грибакин, — а во — вторых… у меня всё‑таки тепловозы, а ниже я ещё не пал, а вот когда паду, тогда и кочегары понадобятся.

Сволочь, подумал Берзалов о лейтенанте Протасове. Сволочь и паникер. Или обманщик, или просто трепло. Надо было его как следует потрясти, а я поверил. Точно донесение не довёз. Свернул куда‑нибудь в кусты. А долг? А честь? Впрочем, какая теперь разница.

— Ну а что я должен был думать?! — на повышенных тонах спросил он. — Что? — и требовательно уставился на плотного, лысого генерала, который, судя по воинственному виду, и в ухо мог заехать с превеликим удовольствием.

— Всё, что угодно, — точно так же, на повышенных тонах, ответил Грибакин, — но только не это. Чтобы я набирал себе рабов?!

— А как?.. — терялся в догадках Берзалов. — Как вы объясните ваше сотрудничество с «дубами»?

— Да «дубы» тебя элементарно развели. На то они и «дубы».

— Ну да… — соглашался Берзалов, но всё ещё не верил.