Гильзы были «старые», ещё советских времён, нижнетагильского завода. Такими снарядами были забиты склады. А стомиллиметровый, это тебе не «тридцатка», которая не способна пробить даже кладку из одного кирпича. Стомиллиметровый — серьезное дело, им запросто можно танк срубить. Куда только лупили?

— А куда стреляли, товарищ старший лейтенант? — спросил Архипов.

— Как куда?.. — повертел головой Берзалов. — Туда, наверное?.. — он показал в сторону главной трассы, убегающей в холмы и поля.

Русаков с кислым выражением на лице посмотрел в ту сторону, куда показывал Берзалов. Даже взял бинокль, обозрел окрестности и иронично произнёс:

— А чего туда стрелять‑то?.. Как в белый свет…

— Да я вот тоже думаю, чего туда стрелять? — сказал Берзалов, покидая борт.

Ему стало интересно. Он вдруг почувствовал азарт. Куда мог стрелять Гаврилов на пустом месте? Только во врага. Но даже после этих светлых мыслей, Берзалову больше ничего умного в голову не пришло. Между тем, судя по количеству гильз, Гаврилов расстрелял почти весь боезапас. А это не шутка. Этот дело серьёзное. Почти что знак в том его смысле, что «туда не ходи, там опасно», «кирдык» и тому подобное.

— Архипов! — крикнул Берзалов.

— Я здесь! — Архипов возник рядом, как приведение. Было у него такое свойство, двигаться быстро и бесшумно. — Возьми… — Берзалов на мгновение задумался, кем пожертвовать. — Возьми Бура и прочешите метров пятьсот по трассе.

— Есть прочесать метров пятьсот по трассе, — козырнул Архипов и произнёс в микрофон: — Бур, ко мне!

Бур, как всегда, бухнулся с бронетранспортёра, как мешок с гнилой картошкой. Не мог он по — другому. Не умел. Хотя, разумеется, его натаскивали наравне со всеми. Берзалов отвернулся, чтобы лишний раз не раздражаться, и подумал, что горбатого могила исправит.

— Я здесь, — доложил Бур, подбегая. — Ага…

Берзалов хотел его одернуть за неуставной лексикон, но как только взглянул на его физиономию, которая излучала тупую преданность, желание ругаться тут же испарилось, словно иней под ярким утренним солнышком.

— Вот что… — Архипов принялся ставить перед Буром задачу: куда идти, и как: перебежками или рысцой.

Разумеется, рысцой, потому что противника не наблюдалось. Кто какую сторону дороги «держит». Разумеется, первый — левую, а второй — правую. Проверил, как снаряжены у Бура рожки, подтянул ему на боках нагрудную сумку, которая сидела на Буре, как седло на корове, и заглянул в каждый из чехлов. Берзалов понял, что Архипов более — менее доволен.

— Отставить, — неожиданно даже для самого себя сказал он. — Возвращайся на борт, будешь нас прикрывать.

— Есть вернуться и прикрывать, — ответил Архипов, не моргнув глазом.

— Если с нами что‑то… то старший — капитан, введёшь его в курс дела. Ну, а если капитан откажется… но, я думаю, он не откажется.

— Так — к-к… — смущенно начал возражать Архипов, всем своим видом демонстрируя, что он за старшего лейтенанта кому хочешь глотку перегрызёт своей тяжёлой, как тиски, челюстью.

— Выполняй! — прервал его Берзалов.

Лицо у Архипов и без того серьёзное, стало ещё серьезнее: испугался он за старшего лейтенанта. Может, лейтенант задумал что‑то страшное?

— Товарищ старший лейтенант… давайте всё‑таки мы с Буром?.. А?..

— Старший сержант, выполняй приказ!

— Есть выполнять, — неохотно произнёс Архипов и побежал к бронетранспортёру, экипаж на котором уже рассредоточился по кустам, а пушка воинственно уставилась на главную трассу.