— Ничего не думаю, — беспечно ответил Бур, и таким образом одним махом не оправдал все возложенные на него надежды. — Я, товарищ старший лейтенант, после того жуткого вокзала с теневыми людьми, слово себе дал, больше не предсказывать.

— Почему? — спросил Берзалов упавшим голосом.

— Потому что, что скажу, то и происходит. Я уже боюсь, — признался он.

— А ты не бойся, — посоветовал Берзалов.

Бур прислушался к своим ощущениям и ответил:

— Всё равно боюсь.

Тогда Берзалов решил пойти на азиатскую хитрость:

— Ну а что ты сейчас можешь сказать, глядя на окружающим мир?

— Сейчас?.. — наивно переспросил Бур и огляделся.

Они стояли возле остановки общественного транспорта. Остановка эта, облепленная мусором, «фонила», как дезактивированный ядерный реактор — понятно, отчего: осенью и зимой поток воды смывал изотопы со всего города и уносил сюда — в низину, вот радиация и «зацепилась» в этом месте.

— Я думаю, что временной континуум где‑то здесь, — возьми да брякни Бур.

Берзалов испугался и закрыл глаза. Мурашки побежали по телу, холодный пот выступил на лбу. А когда открыл глаза — ничего не произошло.

— Фу — у-у… — сказал он, вытирая лоб. — Мастак ты пугать. Ладно… пора возвращаться, — добавил он, — нет здесь ни чёрта: ни Скрипеев, ни кванторов, одна маета. Может, действительно, Гаврилов стрелял по воздушным объектам? — заключил он и уже повернулся, чтобы двинуть назад, как вдруг краем глаза заметил, что с Буром творится неладное.

Согнулся он в три погибели и схватился за живот:

— Ой, не могу… — простонал он, — и шага сделать.

— Что с тобой? — встревожился Берзалов.

— Плохо мне. Живот подвело. Ой, не могу… Ой…

«Довёл парня, — констатировал Спас. — У него непроизвольный выброс энергии». «Какой энергии?!» — хотел воскликнуть Берзалов, но было поздно.

— Ты чего ел? — с подозрением спросил Берзалов и беспомощно оглянулся на бронетранспортёр, там уже наверняка заметили, что с Буром что‑то случилось. А в следующий момент Берзалов увидел Гаврилова. Конечно, не самого прапорщика, а его БТР, который палил из пушки. — Федор Дмитриевич! — вырывалось у Берзалова и он побежал к БТРу.

И тут его, конечно же, переклинило и он замер, как соляной столб — аж ногам больно стало. Находился он не на дороге из города теневых людей, а на Центральной улице в самого что ни на есть настоящего Смоленска, потому что справа, чуть ниже, виднелось монументальное крыльцо Троицкого собора, которое Берзалову было очень даже знакомо, потому что крестился он, уже будучи взрослым, именно в этом соборе. Так вот, БТР Гаврилова палил туда, дальше вниз, где виднелись сады пригорода и железнодорожный вокзал и где летал этот самый БЛА. Часть Берзалова под именем Спаса чётко и ясно произнесла: «Не ходи. Это и есть временной континуум». Вторая часть удивлённо спросила: «Как же так?.. Пару шагов, и я решу все проблемы, которые меня мучают». «Не решишь, — пообещал Спас. — Не получится.