— За мной! — скомандовал Берзалов, чисто машинально передергивая затвор автомата и ставя «переводчик» на очередь.

В его чудо — шлеме было встроено забрало «мираж»: в режиме полутени одновременно можно видеть то, что видишь ты и то, что видит твой партнёр. Такой чудо — шлем был только у Берзалова, его заместителя и у обоих командиров отделений.

Естественно, что Берзалов забрало не опустил: ночью «мираж» был малоэффективен из‑за невысокой контрастности инфракрасного излучения. Берзалов подумав, что, кто бы там не был в этой темноте, он очень даже неосторожен, раз позволил себя обнаружить. А ещё он помнил свет в окне и нашёл на карте здание школы, что позволило им идти не вслепую, а целенаправленно: через две улицы на третью, где были обозначены сквер и спортивная площадка.

Снова ударила молния — далеко, так что звуки грома донеслись лишь через несколько секунд. Мир стал плоским, как бумага. В темноте на мгновение высветился бетонный забор и какие‑то строения типа трансформаторной будки и конечно же, дома с блестящими стёклами — всё с длинными, контрастными тенями — всё неживое, мертвое. За будкой находился детский сад, такой заросший, что его пришлось обходить вдоль забора.

— Товарищ старший лейтенант!.. Товарищ старший лейтенант!.. — раздалась в наушниках мольба Бура.

— Ну?.. — ответил Берзалов, ожидая следующую вспышку с юга, где шёл настоящий ливень и где сейчас по земле бежали бурные потоки радиоактивной воды.

— Я автомат не взял… ага… — в голосе Бура слышались истерические нотки.

— Почему? — терпеливо спросил Берзалов, безуспешно вглядываясь в темноту и жалея, что не захватил ночной бинокль. С другой стороны, молнии слепили бы.

— Ну вы же сами назначили меня огнемётчиком, а автомат я в кузове оставил…

— А что ты взял? — уточнил Берзалов, все ещё спокойный, как слон.

— Ничего… ага…

— Тьфу ты! Вашу — у-у Машу — у-у!.. — Берзалов выругался и оглянулся.

Бронетранспортёра уже видно не было. Посылать бойца назад было опасно — заблудится, как пить дать. Потом ищи дурака. Если же вернуться втроём — можно было лишиться оперативной неожиданности. Может, противник их уже засёк и меняет дислокацию? Хотя, с другой стороны, Ефрем Бур был отчасти прав — тащить с собой такую бандуру, как «шмель — м», глупо. Правда, огнемётчику автомат был не положен, в бою его прикрывали другие стрелки. Однако в нынешней ситуации один боец был за троих. По — другому никак не получалось. На то она и разведка, чтобы в ней все были универсалы.

— Почему?

В темноте лицо Бура белело, как алебастровая маска.

— Не успел… — произнёс Бур таким тоном, словно во всём был виноват Берзалов и Архипов в придачу.

— Архипов! Иван! — начал заводиться Берзалов, — почему не следишь за бойцом?!

— Виноват, — бодро ответил Архипов, и глаза его недобро блеснули.

Архипов был славен тем, что из ста очей выбивал девяносто девять, а автомат был естественным продолжением его руки. Командиром он был хорошим, понимал, что к чему, и держал подчиненных в ежовых рукавицах, особенно таких, как Бур.

— Бур, ещё одна подобная выходка, будешь за подразделением рюкзаки таскать! — разозлился Берзалов.

— Слушаюсь… — промямлил Бур.

— Слушаться надо было маму, — съязвил Берзалов в своей обычной манере сквозь зубы. — А здесь война, здесь надо думать головой! На черта мне боец без оружия?! Какая от тебя польза? Мишень ходячая!

Бур едва не провалился от стыда под землю.