– Был еще и индюк, – напомнил Блейд, забавляясь. – Я думаю, Гинна, моя подружка докладывала об этом эпизоде. – Дождавшись, когда крючконосый кивнет, он продолжал: – Да, был еще и индюк, такой же важный, как ты, Скрим, и два соглядатая, и тот старик‑силангут, исчезнувший с моей виллы… Хватит или огласить полный список?

Гинна Пал задумчиво поглядел на него.

– Иногда я спрашиваю себя: куда они все исчезли? В какую мерзкую дыру ты засунул их, бартамец? Или просто распылил в воздухе?

– Во всяком случае, я не имел такого намерения, – честно признался Блейд. – Я надеюсь, что все они, включая индюка, живы и здоровы и не помышляют о господстве над миром. Что касается индюка и старого Хирама, могу в том поручиться.

Мантул Скрим с лязгом вытащил клинок из ножен.

– Ты что же, Гинна, не видишь – он издевается над нами! Ну, колдун он или нет, я с ним сейчас разберусь…

Меч начал со свистом опускаться, но тут Неустрашимый исчез. Блейд вытер пот со лба: рослый и грузный спарпет в полном вооружении весил не меньше любой из трех кобылок ситалла, которых он отправил Лейтону еще в Неване.

Калатта Хар рванулся к порогу – не то хотел сбежать, не то – вызвать стражу. Он также растаял в воздухе, не сделав и двух шагов, пропал, как мираж, вместе со своими шипастыми доспехами, роскошным плащом, блистающим шлемом и длинным, изукрашенным самоцветами мечом. Блейд перевел дух; этот объект, как ему показалось, был полегче на три десятка фунтов, однако стоявшая в палатке жара не способствовала мощным ментальным усилиям. Впрочем, последний экспериментальный образец был тощим и сравнительно легким.

Мгновенное исчезновение двух коллег вывело Гинну Пала из равновесия: глаза его широко раскрылись, нос словно бы обвис, и сейчас он напоминал скорее не коршуна, а выброшенную на берег рыбу.

– К‑куда… к‑куда т‑ты их д‑дел? – от волнения крючконосый спарпет начал заикаться.

– Не волнуйся, Гинна, они очутились в уютном месте и в полной безопасности. Разумеется, там не стоит размахивать мечами.

– Ты… ты… послал их в Бартам?

– В Бартам? – странник усмехнулся. – О нет! Для Бартама вы слишком крупные щуки! – Он встал, сделал шаг к Гинне Палу, и тот испуганно попятился. – Знаешь, о чем я сожалею сейчас? Что не могу отправить заодно с тобой всех прочих аттил… Лона Аззу, Маркуса Дига, Тидама Рока и остальных, сколько их там есть…

– Аттил? Почему ты называешь нас аттилами? – не спуская с Блейда настороженного взгляда, Гинна Пал продвигался к выходу.

– Скоро ты об этом узнаешь, старый коршун.

Ричард Блейд телепортировал свою последнюю добычу, потом отослал Лейтону записку и вышел из палатки. Поблизости, рядом со своими лошадьми, сидели на корточках тридцать степняков; с другой стороны шатра, у бывшего озерного берега, обрывавшегося вниз, к илистому дну, стояла шеренга Стражей. Лица их высохли от зноя, и мозоли на нижних челюстях выступали теперь особенно резко, словно настоящие рога.

Опустив полог – так, чтобы не была видна опустевшая внутренность палатки, – Блейд жестом вызвал к себе офицера Стражей. Тот подбежал, тяжело переставляя ноги, для него Ричаос Блейтул Брит еще являлся всесильным и доблестным спарпетом, одним из высших командиров, которые, безусловно, найдут, как вывести армию из бедственного положения.

– Мы продолжим совещание, – сказал Блейд офицеру. – Я думаю, – он измерил высоту светила, опускавшегося к горизонту на западе, – до самого заката. Проследи, чтобы нас никто не беспокоил.

Офицер отдал салют. Черные перья на его шлеме обвисли, шлем и доспехи покрывала мелкая пыль, губы почернели и распухли.