|
Мак, занимавший теперь должность первого адъютанта Блейда, придерживался прямо противоположной точки зрения и был счастлив, что его господин, забравшись столь высоко по служебной лестнице, может теперь устраивать колоссальные бойни под звуки боевых труб и барабанов. Самое забавное заключалось в том, что кантиец по своей природе вовсе не был кровожадным – не больше и не меньше, чем финареот, – но вражеская кровь, проливаемая в битве, словно бы не рассматривалась им как человеческая. Блейд отлично понимал, что дело тут в профессиональном подходе: Мак – солдат, а Джеф – моряк и торговец; первый хочет выиграть все битвы в мире, а второй прикидывает, что после оных битв не с кем будет торговать.
Очаровательная Энна Корана занимала некую среднюю позицию между этими крайними полюсами, считая, что мир, конечно, должен быть завоеван Великим Кантом, но без особых жестокостей. Правда, она не пыталась объяснить, что понимается под словом «особые». К примеру, попадал ли в эту категорию Неван, где после оккупации Гинна Пал, по велению Великого и Победоносного, распорядился вырубить за непокорство все благородные фамилии и семьи из касты воинов? Крестьяне, ремесленники и купцы по большей части уцелели, чтобы приносить империи положенный доход, но то была лишь половина души прежнего Невана. Блейд снова прислушался к тому, что бубнит его слуга. Насчет кормчего Санкрайи и прочих финареотов, которых, похоже, заставят тащиться через пустыни, что простираются за Силангутом до самого Бартама. Что пустыни те, конечно, преодолеть нелегко, но если крабам это удастся, то Бартам разделит судьбу Невана, бхиотских княжеств и Силангута. И что пора бы мастеру Дику, доблестному контаррану и великому магу, позаботиться кое о ком. К примеру, о Великом и Победоносном или о грозном Гинне Пале… Странник кивнул. Такие мысли уже приходили ему в голову, возможно, Гесталион Фралла Куз был бы неплохим дополнением к кошке, хомяку, птицам и полудюжине ослов, которых он выслал Лейтону. Но это не решало проблемы, ибо местный Аттила, как представлялось теперь Блейду, являлся лишь правофланговым в длинной шеренге завоевателей мира. Вся его армия – во всяком случае, ее кантийская часть – состояла из множества больших и маленьких аттил, искренне веривших в великое предназначение своего племени, которому само Небо повелело властвовать над Ханнаром. – Понимаешь, Джеф, – негромко произнес странник, – я думаю, что наш Великий не столь уж велик и победоносен… Вот армия у него велика и полководцы хороши, это уж точно. В этом я сам убедился. – Ну, так отправь их всех подальше, мастер Дик! Так далеко, как позволяет твоя магическая сила! Блейд взглянул на серебряный кубок, и тот исчез. – Туда, Джеф? – Туда, хозяин! – Боюсь, что разочарую тебя, но мне это не под силу. Слишком уж их много, Джеф. – Но чтобы защитить твой Бартам… – Ш‑ш‑ш… Кто тут говорит о моем Бартаме? – странник притворно нахмурился. – Я – касс… касс из Кассны, с бесплодных гор, где пасется десяток коз… только один десяток, потому что все остальные уже сдохли от голода. – К счастью для каснитов, их хозяев, ибо такие бедняки не интересуют крабов. – А ты бы поменял свой цветущий Финареот на Кассну? Без моря, без фруктовых рощ, без вина – но и без кантийцев? Джеф пожал плечами. – Ах, хозяин, только в Финареоте ли дело? Куда бы я ни поплыл – в Шер‑да, в страны Либонны, в Альбаг, Хаст, Сеулг или Ханборд – всюду я попаду в имперские земли, и везде будут имперские порядки… И теперь то же самое в Неване, в бхиотских горах и на бхиотском побережье! Вот что мне не нравится! Блейд усмехнулся. – Ты анархист, Джеф… да, анархист, а вот Мак – сторонник авторитарного режима. |
