– Ты анархист, Джеф… да, анархист, а вот Мак – сторонник авторитарного режима. Национал‑социалист, можно сказать… Все повторяется! Все, как в моем… гм‑м… Бартаме…

– Не знаю, господин, что ты обозначаешь такими мудреными словами. Я – не ан‑христ, а Мак – не… не… ну, как ты его там обозвал… Мы оба – правоверные найлатаги, ибо почитаем Найлага, нашего Небесного Отца, и его священное потомство. Но при этом я‑то вовсе не хочу, чтобы все страны и земли походили на Финареот, почему же Мак считает, что все и везде должно делаться на их крабий манер?

Посмотрев на быстро темневшую поверхность моря, Блейд поднял кувшин и отхлебнул прямо из горлышка. Вероятно, не стоило продолжать эту дискуссию; он не мог объяснить Джефу, почему некоторыми людьми – или целыми народами – вдруг овладевает своеобразная форма бешенства, именуемая жаждой власти. На Земле для этого уже два или три тысячелетия изобретались всевозможные теории, философские, экономические и психологические, что, однако, никак не сказывалось на практике. Стоило появиться очередной команде властолюбцев, как люди словно бы сходили с ума и начиналось новое побоище во имя мирового господства.

– Вот что, Джеф, – странник перевел взгляд на своего слугу, неподвижно сидевшего напротив, – устрой‑ка ты мне встречу с твоим кормчим, с почтенным Санкрайей. Скажем, завтра после обеда… Хочу я его расспросить о Море Восхода и землях за ним. Ты сбегай к нему с утра, предупреди, чтоб не пугался, скажи, что мастер Дик достоин доверия. А потом пошатайся по кабачкам да по базару, послушай, что люди говорят.

– Про все слушать, хозяин, или о чем‑то особо? – физиономия Джефайи оживилась. Он встал, и под солнечным лучом, упавшим на его лицо, веснушки блеснули, словно крохотные золотые монетки.

– Особо – про Силангут и пустыню за ним. Интересно мне знать, есть ли сейчас в городе силангутские купцы и случалось ли тем купцам ходить в бартамские пределы.

– Да, хозяин. Ты думаешь, в Силангуте ведают про дороги на Бартам? Через пустынные земли?

– И о дорогах мне тоже хотелось бы разузнать… Но главное – про пустыню, Джеф! Пустыня, видишь ли, такое место, где может случиться что угодно… Опасная штука – пустыня! – Блейд взглянул на слугу, подумав, что шпионы Гинны Пала наверняка уже рыщут в городе – и точно с таким же заданием. – Будь поосторожнее, парень. Никого не расспрашивай, только слушай да запоминай.

– Я понял, мастер Дик, – рыжий мореход поклонился. – Я буду ждать тебя у ворот верфи в конце четвертой стражи, если позволишь.

Пятый час пополудни, прикинул странник и кивнул.

***

На первую половину дня была назначена инспекция рангар ситалла, в лагере которых Блейд должен был появиться ровно в десять. Опоздание абсолютно исключалось, ибо смотр проводил сам Гинна Пал, чье недремлющее око странник по‑прежнему ощущал на своем затылке. Правда, на вилле, избранной им в качестве штаба и ставки, шпионы Пала его не беспокоили, тут за ним надзирала сама прелестная Энна.

Он поднялся довольно рано, в начале первой стражи, что примерно соответствовало восьми часам утра, и после завтрака отправился на собачью ферму. Назвать это заведение псарней было бы совершенно неправильно, так как обитавшие там крупные мохнатые псы предназначались вовсе не для охоты. Размером с доброго джерсийского барана – и такие же откормленные, – они служили любимым лакомством местной знати. Если не считать этого гастрономического предназначения, собаки нравились Блейду, у них были добродушные морды ньюфаундлендов, длинный золотистый пушистый мех, как у овчарок‑колли, и кроткие карие глаза.