Дроккальфар, затаив дыхание, наблюдает, как Егерь оказывается в кольце недругов. Они наступают, словно стая голодных хищников, предвкушая лёгкую охоту, но очень быстро узнают, что хищник здесь только один, и он окружён добычей.

Резким движением он направляет револьвер на толпу, и в тот же миг вокруг дула прорастает дивный мерцающий бутон, озаряя всё вокруг рубиновым сиянием.

Противники замирают, заворожённые дурманящим ароматом и трепетом лепестков. Их глаза стекленеют, а движения становятся плавными и неуверенными, словно в полусне.

— Что это? Что он делает? — шепчет какой-то зритель бок о бок с Драганой.

Она лишь мрачно ухмыляется, узнавая это умение. Дурманящий бутон — коварная способность, вложенная в абсолютное оружие Горгоны, способная затуманить даже самый стойкий разум.

Пока враги, шатаясь, бредут к источнику иллюзии, Егерь молниеносно отступает назад. Свободной рукой он торопливо раз за разом выдёргивает из кольца охапку взрывчатки и разбрасывает её вокруг себя. Оппоненты, всё ещё одурманенные бутоном, даже не реагируют на его действия.

Револьвер в его руках молниеносно сменяется чудовищным плазменным пулемётом Орда — грозным трофеем, вырванным из мёртвых рук поверженного великана. В следующий миг пространство разрывает непрерывный, ослепительный шквал выстрелов, сливающийся в единую какофонию смерти. Сам воздух плавится от раскалённых добела плазменных сгустков, извергаемых стволом с немыслимой скоростью.

Драгана прекрасно знает эту модель пулемёта и представляет, на что та способна. Демонстрируемые скорострельность и убойная сила совершенно аномальны. Очередное доказательство того, что в руках Стрелка Гилеада любое оружие выходит за рамки разумного, превращаясь в инструмент тотального истребления.

Каждый заряд с лёгкостью пробивает насквозь по три-четыре тела зараз, прожигая в плоти аккуратные дыры размером с кулак. Плазма прошивает чужие энергощиты, доспехи, мышцы, кости, внутренние органы, словно раскалённая игла — масло, не оставляя заворожённым, беззащитным врагам шансов на выживание.

Передние ряды падают замертво, не сумев даже вскрикнуть. Не успевая осознать своей смерти, просто распадаются на атомы под чудовищным напором огня. Задние рассыпаются кровавым пазлом из обугленных кусков плоти. Некоторые корчатся на земле, захлёбываясь собственной кровью, дымясь, словно жертвенное мясо на вертеле.

Это не стрельба — это катастрофа. Пулемёт изрыгает смерть сплошным потоком, без пауз, без передышек. Кажется, что в руках Егеря не оружие, а сам гнев богов, облечённый в металл. И гнев этот неистов и неумолим.

Не потеряй они контроль над собственным телом, острые рефлексы и возможность активировать способности, и тогда исход мог бы быть совсем иным. Многие из них — по-настоящему опытные воины, некоторые и вовсе элита галактических сообществ, закалённые в сотнях схваток. Их реакции молниеносны, а арсенал умений поистине впечатляет.

Будь они в здравом уме, сумели бы мгновенно активировать дополнительные защитные барьеры, уклониться, рассредоточиться, контратаковать всей мощью собственных способностей.

Истинные мастера ближнего боя, чьи тела и разум закалены до сверхчеловеческого уровня, неуловимой тенью скользнули бы сквозь бешеный шквал огня. Одно слитное движение — и они уже рядом с Егерем, готовые нанести разящий удар.

Каждый из них — совершенное оружие, олицетворение боевого искусства. Их опыт и навыки отточены тысячами жестоких уроков. Однако сейчас они — лишь послушные куклы, ведомые дурманом. Их воля и мастерство — ничто перед древней способностью абсолютно оружия. Беспомощные, словно агнцы на заклании. Им стоило бы позаботиться о ментальной защите достаточного уровня.

Не одурмань их Егерь, зрители бы увидели совсем другую картину. Бешеную схватку равных.