– Нет, это мы должны приветствовать тебя, отважный путешественник! – звучным баритоном ответил мужчина. – Отведешь ли ты нас к своим друзьям?

– Воистину, сэр, воистину, – отозвался потрясенный Бродер‑сен в трепете и не думая. Пара не нуждалась ни в поручнях, ни опорах, они призраками скользнули вперед. По коридорам, прямо к двери, ведущей в кают‑компанию.

Бродерсен отступил назад, пропуская гостей вперед. А потому не видел, как Кейтлин воскликнула «Ооооу!» Еще ни одно зрелище во время всего путешествия не вызывало у нее таких звуков. В тревоге капитан перелетел через порог. Подняв руки, Кейтлин плавала в воздухе – Вейзенберг придерживал, – губы ее раздвинулись, слезы срывались с лица и плясали в воздухе. Забыв про уважение и осторожность, Дэн бросился к ней, едва не вырвав энергичным движением из рук инженера.

– Пиджин, что случилось, что с тобой?

– Все хорошо, – она задыхалась. – Это – Энгус Мак Ог, бог любви, а с ним и Бригит, сестра его, богиня бардов… Но вас ведь не существует, правда?

Мужчина покачал головой.

– Нет, – отвечал он негромко. – Одно могу сказать; те, кого вы зовете Иными, не боги. Ради тебя, чтобы утешить и воздать должное, мы избрали для себя тени этих обличий.

Женщина шагнула в сторону Кейтлин. Бродерсен и Вейзенберг выпустили ее, чтобы девушка могла прикоснуться к гостье.

– Ты нам дорога, – сказала та, что называлась Бригит, – и мы мечтаем познакомиться с тобой во всей полноте и поблагодарить за все, что ты дала нам.

– Кто? Я? – Кейтлин осеклась. – Бродяжка, дурочка, скверная сочинительница… что могу я предложить вам, хозяевам всей вселенной?

– Жизнь, которой ты живешь, – Бригит отбросила в сторону арфу и прижала девушку к своей груди.

Держась рукой, Бродерсен изогнулся, чтобы поглядеть на Энгуса. Окруженный пением птиц, сын Дагды

отвечал:

– Не бойся за нее. Никогда желанием своим мы не причиним ей горя, – лишь в той мере, которая неизбежна. Вся жизнь создана для радости. О да, мы тоже убиваем, допускаем смерть, потому что мы не боги, и уж тем более – не Господь; мы тоже подчинены судьбе. Но пока это в наших силах, мы пестуем жизнь; мы охраняем ее и почитаем ее свободу – высшего почтения жизни нельзя оказать, и уж тем более чтим мы права своих аватар.

– Аватар… воплощений… – Вейзенберг внезапно состарился. – Неужели ты хочешь сказать, что это вы сотворили ее?..

– Нет, – отвечал Энгус, тем временем Бригит, обнимая Кейтлин, что‑то негромко бормотала ей. – Разве может произведение наших рук прожить во всей полноте жизнь и не принадлежать нам? Но она – человек в такой же мере, как и все вы. Она отличается от любого из вас – строением клетки, течением крови – меньше, чем отличался бы близнец. И если бы не была призвана, то закончила бы свою жизнь, так и не узнав о той силе, которая в ней обитает.

– Какова же эта сила? – воскликнул Лейно. Бригит подняла лицо.

– Сила эта дает ей право стать одной из нас, – отвечала она. Энгус:

– Будь мы на деле богами, то сумели бы заглянуть прямо в ваши души. Но мы всего лишь Иные и умеем лишь прикоснуться к тончайшему верхнему слою разума и не способны найти глубин внутренней сути существа, которое их не имеет.

Бродерсен выдохнул:

– Так какого же черта вы из себя представляете? Бестелесные интеллекты, затерянные в пространстве и времени, или что‑то еще?

Бригит чуточку улыбнулась, обращаясь скорей к Кейтлин, чем к нему:

– О нет! Что, кроме тела, может породить и носить разум? Если бы такое оказалось возможным, чистый дух, лишенный чувств, счастья, которое может дать космос, оказался бы жалким созданием! Мы, кого вы зовете Иными, как и вы сами, – создания плотские; нас родила материя, возникшая в звездах, и мы ощущаем все животные потребности.