– Такое белье носят только те, кто получил таинство обличения.

– Что что сделал?

Нашей маме следовало ответственнее отнестись к религиозному воспитанию детей!

– Прошел первое таинство в храме, – вздохом отвечает Осень.

– Так Себастьян еще не прошел таинство? – уточняю я, надеясь, что вопрос звучит непринужденно. Я, типа, просто разговор поддерживаю.

– Вряд ли, хотя откуда мне знать? – Осси наклоняется, собираясь достать что то из рюкзака.

Я киваю, хотя нужную информацию не получил. Маму не спросишь: она поинтересуется, зачем мне это.

Осси выпрямляет спину. В руке у нее свежеподточенный карандаш.

– Он пройдет таинство перед свадьбой или перед отправкой на миссию.

Я стучу карандашом по губе и оглядываю класс, словно ее слушаю только вполуха.

– А а, ясно.

– Вряд ли он женат, – уже с бо́льшим интересом продолжает Осень, кивая на Себастьяна.

Себастьян стоит у учительского стола и что то читает, а я на миг немею от того, что он может быть женат. Ему же девятнадцать!

– Кольцо он не носит, – не унимается Осень. – И разве он не отложил миссию ради промотура своей книги?

– Отложил?

Осень смотрит на Себастьяна, потом на меня, на Себастьяна – на меня.

– Не понимаю, к чему ты ведешь.

– К тому, что он здесь, – поясняет Осень. – Служить на миссии – это два года, – уезжают после средней школы, то есть сейчас ему самое время.

– Значит, белье он не носит?

– Боже, Таннер! Тебя так волнует его белье?! Давай лучше сюжет твоего романа обсудим, черт подери!

Бывают же такие моменты… Ну, когда девушка в школьном буфете вскрикивает «У меня месячные» или парень вопит: «Я думал, что просто пернул, а сам в штаны наложил!» – и воцаряется тишина? Вот, сейчас как раз такой. Где то между «Значит, белье он не носит?» и «Боже, Таннер!» в класс вошел Фуджита, и все, кроме нас с Осенью, замолчали.

Фуджита смотрит на нас, качает головой и усмехается.

– Уж поверь мне, Осень, мужское белье не так интересно, как тебе кажется! – добродушно подначивает он.

Получилась лажа на уровне начальной школы, все хохочут. Осень открывает рот, чтобы объяснить: про белье спросил я, но Фуджита соглашается с ее предложением обсудить сюжетные наброски, и вот, пожалуйста, шанс оправдаться упущен. Я безвольно наклоняюсь влево – Осень саданула меня по правой руке, – но едва чувствую это, гадая, что думает о нашей перепалке он. Словно по собственной воле мой взгляд устремляется к Себастьяну в тот самый момент, когда он отводит глаза.

Ох уж этот яркий румянец у него на щеках…

Фуджита велит показать сюжетные наброски. Ощущение такое, что у всех остальных длиннющие, подробнейшие тексты. Бам! – Осень кладет на парту папку скоросшиватель. За ноутбуком с двумя фразами зачатками я даже не лезу. Вместо этого вытаскиваю и – само усердие! – хлопаю по парте стопкой пустых листов.

– Таннер, ты начнешь? – спрашивает Фуджита, впечатленный хлопком моей «рукописи».

– Ну… – начинаю я, потупившись. Только Осень видит, что передо мной чистые листы. – Общий замысел еще недоработан…

– Ничего страшного! – перебивает Фуджита. Не учитель, а воодушевление и поддержка во плоти.

– …но, думаю, роман будет… о взрослении парня… – (квира я опускаю), – который из большого города переезжает в маленький, с религиозными жителями…

– Отлично! Отлично! Я понял, что работа над сюжетом еще в процессе. Проконсультируйся у Себастьяна, обсуди с ним все ходы, договорились? – Фуджита кивает, словно консультации обсуждения предложил я.