Улыбка сошла с лица Ильи Михайловича Холомкова. Он встал.

– Господа! – твердо заявил он. – Я готов слушать вас и дальше, но хотелось бы ближе к фактам. О чем вы говорите?

– Мы говорим, батенька, – Вирхов гневно сощурился, – что вы втайне от всех написали уголовную повесть. И предложили ее для публикации господину Сайкину. И называлась повесть «Автомобиль Святителя Николая». В ней вы описали конкретный криминальный случай, его расследовал наш великий соотечественник, король петербургских сыщиков Карл Фрейберг. Он сам мне намекал… Не исключено, что вы не только автор, но и герой-шантажист, описывали случай из своей жизни.

– Позвольте, позвольте, – перебил нетерпеливо Холомков. – Какие у вас основания утверждать, что я занимался столь недостойным сочинительством?

– Глупости! – воскликнула синьорина Чим-балиони. – В моем окружении нет писателей!

– Есть, фройляйн, есть, – заверил возмущенную диву следователь. – Например, господин Полянский, тоже книжонки у Сайкина издавал.

– А с первого взгляда вполне нормальный человек, – разочарованно протянула циркачка и поднесла к губам очередную пахитоску.

– Ваш поклонник Илья Михайлович тоже с первого взгляда человек нормальный, – продолжил Вирхов. – А по сути – преступник. Писатель-убийца. Причем убийца весьма хитроумный, изощренный. Сумел увести следствие на ложный путь. По счастью, ненадолго… Мало того, что нарядился монахом, так еще и принес в дом к жертве флакон с кислотой. Для отвода глаз. Чтобы следствие думало об отравлении Сайкина. А сам убил старого развратника, облил его лицо чернилами и разорвал над бездыханным трупом книжку. Отомстил старику.

– О, месть сильное чувство! – возбужденно воскликнула синьорина Чимбалиони. – А за что господин Холомков мстил Сайкину, я не поняла?

– Пусть он сам скажет. – Вирхов только тут обратил внимание, что рыжеусый полковник подмигивает капитану Суржикову. – Что за знаки вы подаете, милостивый государь? – Он шагнул к полковнику. – На что намекаете за моей спиной?

– Думаю, вы разыгрываете нас, господин следователь, – смутился Вернер, – вот и подмигиваю. Очень все смешно.

– Мы еще не выяснили, как вы участвовали в этой истории, – мстительно сощурился Вирхов. – Не являетесь ли сообщником преступника?

– В каком смысле?

– В прямом. Не вы ли подсказали господину Холомкову идею с флаконом и кислотой?

– Богом клянусь, Илью Михайловича не инструктировал. Кроме того, уверен, что Илья Михайлович Сайкина не убивал. Пока не вижу доказательств. Все косвенные соображения. Прямых улик нет.

– Вы ошибаетесь, – горделиво заявил Тернов, пока Вирхов буравил светлыми глазками полковника. – Карл Иваныч, предъявить?

– Предъявите, – милостиво разрешил Вирхов.

Тернов достал из портфеля маленький бумажный листок.

– Руками не трогать, – предупредил Вирхов, – смотреть издали.

Тернов развернул бумажку и поднес ее к прекрасным синим глазам Холомкова.

– Что это? – Холомков, прочитав краткий текст, пожал плечами.

– Записка, в которой вы назначили жертве свидание.

– Но вы же говорили, что господин Холомков открывал дверь похищенными им из редакции ключами! – воскликнул Вернер.

– Нет! Ключи он брал, чтобы запереть дверь после убийства, – уточнил следователь.