Вспомнилось зачем‑то, что кличка Каток может быть не только от фамилии, не только от того, чем асфальт вминают и накатывают.

Но и от очень скользкого места.

– ...с этими горцами. В бою ему цены нет, но как закусит удила, так несет, что ни попадя. Ты, Муха, в сознании? Понял, о чем он сказал? – Каток говорил участливо. Ему в сейчас белый халат на плечи – и готов киношный отец‑командир, пришедший проведать израненного героя. Только наручники, которыми прикованы мои руки к железной раме кровати, в эту пастораль не вписываются. – Муха, ты в себе? Или как лучше – по имени? Олег? Нехай так.

– Пи‑ить, – сказал я сипло. Мол, ты сначала мне дай, а уж потом я на тебя буду реагировать.

Пока он булькал чем‑то за моей головой, я попытался сформулировать контрольный вопрос. Если я Его понял правильно, то Каток сейчас начнет меня искушать. Хотя на кой искушать поросенка? С поросенком все просто: приволоки на место и всади пулю. Значит, другой вариант. Оппонент будет мучить. За грехи. Понимая это как расплату. За умыкнутые у Гнома штучки‑дрючки, например. Логично? Но непрактично: поросенок после пыток никого ни в чем не убедит. Бессмыслица.

– На. Осторожно... – В стакане, который поднес к моим губам Каток, оказалось вино. Божественно вкусное, с кислинкой.

Пропустив через шершавое горло несколько глотков, я ощутил себя на вершине блаженства. Понял это как знак: я на правильном пути.

– Ну что, Олег, способен побеседовать?

– Непременно. Почем винцо брали?

– Ситуация такая. Ты действительно планировался на роль поросенка.

Собственно, ты сам в нее влез – тогда, в Шереметьеве. Когда вместо того, чтобы спокойно отвезти то, что тебе дали, занялся самодеятельностью.

Видишь, я с тобой откровенен...

– Спасибо за доверие. Постараюсь оправдать.

– Не дерзи. Ты мне нужен, но дерзости я не люблю. Выбор, Олег, у тебя невелик. Либо поросенок... И не обольщайся: приведем тебя в порядок, доставим на место без всякого твоего участия. Как в лучших домах. Кстати, официально ты уже давным‑давно в Тбилиси – по всем документам прилетел тем самым рейсом, с которого сбежал. Помнишь? Десятки свидетелей видели, как ты проходил регистрацию и паспортный контроль в Шереметьеве, есть и те, кто видел тебя здесь, в зале прилета. А кто тебя видел в Москве в декабре – январе? А никто. Так что выбирай. Второй вариант такой... А чтоб ты убедился, что хоть я и веду свою игру, но козырями не пренебрегаю, послушай.

Он достал откуда‑то диктофон и нажал кнопку.

«Олег, любимый, у нас все в порядке. Елена и Света со мной. Пока мы у Девки. Нам такое пришлось пережить... – Я услышал, как При всхлипнула. – Но сейчас все хорошо. Они говорят, что дальше все зависит от тебя. Боцман поправляется. Мне дали задаток для тебя – сто тысяч. Они в надежном месте, которое ты мне показывал... Постарайся, милый. Я очень тебя люблю, очень скучаю... Все?» Щелчок, как топор по нежной ниточке.

– Понял? Пока твои бабы еще не заложницы. Просто они у Девки в гостях.

Там подходящие условия для сестры Принцессы, специалисты. Ты сам в это дело влез, чем усугубил и их ситуацию. Что ты влип – твоя собственная заслуга.

Никто тебя не тянул торговлей оружием заниматься... Ну ладно, ладно. Чего уж теперь. Но классно мы к тебе этого Шмелева подвели, да? Ты ведь до последнего мгновения ничего не понял.