– Пожалуйста. Это неважно кого. Не Ельцина. Но тоже одного из предателей, президентствующего в одном из обломков Советского Союза. Ради личной власти раздоры и нищету плодит, людей в тюрьмы сажает. Очень, кстати, непопулярен в народе. Распихал оппозицию по тюрьмам... – Каток заметил, что я чуть поморщился, и поспешил уточнить:

– Знаю, что для тебя подобное – мура, но это нельзя не учитывать при подготовке операции.

Поддержка местного населения многое решает. Ты, к слову, склонен недооценивать морально‑политические факторы, а зря. Я вот присягал СССР, и я этой присяге верен. Да, при этом я умею выгадывать и личную пользу. Но это – вторичное. Главное – верность присяге. Ладно, вот тебе еще таблетка.

Отсыпайся пока, набирайся сил. Времени у нас в обрез.

– Подполковник, – спросил я, чуть‑чуть играя немощность, – какое число?

– Седьмое февраля. Почти трое суток, – понял он, что меня интересовало. – Но ничего серьезного. Без сотрясений и переломов. Все, что ты украл у Гнома, уже на месте. Отдыхай спокойно.

* * *

Погружаясь в дрему, я успел заказать своему подсознанию вопрос: насколько я должен рисковать? И очнулся с четкой фразой на языке:

– Пусть сами разбираются.

– Что? – спросил Каток. – Кто разбирается? С чем?

– Не знаю... Приснилось что‑то, – ответил я сразу и вполне искренне, а потом вспомнил, и понял что это и есть ответ.

Это покушение – не моя игра. Горцы решают свои проблемы так, как им суждено. Не мне в их дела соваться. Тут Он лучше знает. А вот Каток и его козни – моя проблема. Ба, а кто это с ним рядом, кто к нам пришел? Юрий Юрьевич к нам пришел. Стоп! Меня везли на самолете. Значит, и он летел с самого начала, голубок.

– Ладно, не важно, – сказал Каток. – Хотя и в жилу... Вы знакомы, но познакомьтесь заново: майор Лапиков Василий Николаевич.

– Привет, – ощерился Лапиков. – Ну и как тебе Принцесса? Ротиком она...

– Майор! – прикрикнул Каток, и Лапиков, погано щерясь, умолк. А он, похоже, ревнует всерьез. С чего бы это, если она с ними? Впрочем, я бы на его месте тоже все равно ревновал. Зато на своем мне не до этого.

– Встать можешь? – участливо спросил Каток.

– Попробую...

Наручников уже не было. Я осторожно, демонстрируя муки и героическое их преодоление, сел и краем глаза заметил, что наручники остались на месте, на спинке кровати, просто их расстегнули. Машинально поерзал ягодицами по мятой простыне: все вроде бы на месте. Все‑таки моя система заначек – «авось сгодится» – себя оправдывает. Кто всерьез осматривает раненого поросенка? Никому‑то это не надо...

Встал, не стесняясь своей наготы. Головокружение все еще ощущалось, но быстро проходило. Юрий Юрьевич, он же майор Лапиков, смотрел на меня прищурясь. Молчал, демонстрируя, что работать будет с тем, с кем ему приказано. Интересно, за сколько майор подчиняется в таких делах подполковнику? Если мне, бывшему лейтенанту, двести кусков отвешивают, то уж майору никак не меньше полумиллиона пообещали, а? Или у них уравниловка?

Все равно: откуда такие деньги? Не от «Резо‑гарантиии» ли? Ладно, все тайное рано или поздно проясняется. Жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе. Как говорит При, из школы запомнилось.

«Принце‑ес‑са», – мысленно обратился я к ней и невольно заулыбался.

– Что? Приятно вернуться в строй? – хмуро порадовался за меня Каток.

Человек‑загадка. Он не крутил и не лукавил, каждое сказанное им слово было искренним.