Вадим поставил 10 копеек. Проиграл. 20 копеек — проиграл. Через полчаса он поставил уже 819 рублей 20 копеек Последние десять минут игра шла в полной тишине. Кроме Вадима ставок никто не делал. Крупье, чей-то приятель, появившийся в доме впервые, играл холодно, спокойно, деловито. А ему-то что — в худшем случае вернет выигранное, своими-то не рискует! Вадим сообразил, что проиграл уже 820 рублей и еще 820 — на кону. То есть в следующий раз надо будет ставить 1 640 рублей и, если „красное“ опять не выпадет, на следующую ставку денег не хватит. Тринадцать раз подряд пластмассовый белый шарик останавливался в черной ячейке. Невероятно! Но мог ведь остановиться и в четырнадцатый. И в пятнадцатый. К шестнадцатому Вадим отношения уже бы не имел.

Вокруг что-то подсчитывали на клочках бумаги, нервно курили. Кто-то попросил у Лены выпить. Лена ответила: „Потом!“

Рулетка закрутилась, шарик застучал по пластмассовому корытцу с красными и черными ячейками и остановился в черной. Крупье пригреб стопки фишек с красного поля к себе. „Еще?“ — Более мерзкой улыбочки Вадим в жизни своей не видел. „Нет! — неожиданно ответила за него Лена. — Теперь я!“

Вадим, подавленный, растерянный, плохо понимающий, что происходит, тупо молчал.

Лена поставила 10 рублей на дюжину. Выиграла, Выпал опять черный цвет, но для Лениной ставки это значения не имело. Лена поставила 20 рублей на цифру 17 (день рождения Машки), 100 рублей на вторую дюжину, 100 рублей на второй столбик Шарик побежал, запрыгал. Первое, что все увидели, он опять остановился в черной ячейке. „Охх!!“ — прокаталось по комнате. Потом кто-то крикнул: „Семнадцать!“ — „Ахх!“ — будто эхо первого вздоха отразилось от стен и потолка.

Вадим потом никогда не мог вспомнить, что происходило дальше. Вплоть до того момента, как из забытья его вывел голос жены: „Пойди убери деньги и больше так не играй“. Вадим взял пачку купюр, пошел в кабинет, открыл ящик письменного стола. Тот самый, из которого полчаса назад достал пять тысяч рублей. Положил туда деньги. Пересчитали они их с Леной только назавтра. Оказалось 5300. Лена сообщила Вадиму, что „черное“ выпало 19 раз подряд.

Парня, выполнявшего в тот злополучный вечер роль крупье, больше не звали. В „Петербургский парадокс“ Вадим тоже больше не играл. А Лена по-прежнему ставила по 20 копеек на десять клеточек.

Когда купили „Жигули“, Лена напомнила:

— Надо позвонить маме, поблагодарить.

— Не ее, тебя, — отозвался Вадим.

— А я-то здесь при чем? — абсолютно искренне удивилась жена.

— Да так Ладно, проехали. — Вадиму не хотелось напоминать Лене о своем позоре.

Накануне очередного семинара у Смоленского Вадим сообщил Лене, что пойдет с ней.

— Зачем?

— Мне интересно!

— Что это вдруг? — Лена явно не пылала желанием брать мужа с собой.

— Захотелось еще раз побывать в вашем дурдоме!

— Знаешь, с таким настроем лучше посиди в своем! — Лена вспыхнула как спичка.

— Шучу! — Вадим занял миротворческую позицию. — Правда, что-то соскучился по умным людям.

— Не уверена в твоей искренности, дорогой. — Слово „дорогой“ прозвучало совсем неискренне.

Неожиданное появление Вадима в доме Смоленского никакого впечатления не произвело. Вадима это даже задело.