– Здравствуйте, товарищи, – упавшим голосом пролепетал в ответ гармонист Полузверский.

– Как же ты, гад, опередить нас смог? – осведомился Миша, еще больше мрачнея, хотя куда же было больше.

– Ась? – совсем уж расстроился гармонист.

– Это товарищи к тебе приехали из Москвы! – попытался приободрить его Иванов.

– Заткнись! – посоветовал ему Миша, даже не обернувшись. – Я вас, аборигенов чертовых, сейчас выведу на чистую воду!

На гармониста он смотрел уже с ненавистью.

– Фамилия твоя как?

– Ась? – снова попытался свалять дурака гармонист, очень похожий лицом на Волобуева и на Шмудякова одновременно.

Каратаев со злостью его тряхнул и повторил:

– Фамилия!

– Полузверский! – отрапортовал его явно перетрусивший собеседник. – То есть я, конечно, не совсем Полузверский, а вроде как Недогоняев, так что речь, как вы понимаете, идет о псевдониме.

– Паспорт! – не дослушав, потребовал Миша тоном милиционера, проверяющего документы у лиц кавказской национальности.

– Секундочку! – пискнул бедный гармонист и метнулся в дом.

Миша поспешил следом за ним, не оставляя своего подопечного без присмотра ни на мгновение.

Полузверский покопался в ящике комода и извлек наконец оттуда свой потрепанный паспорт. Миша поспешно раскрыл документ. Недогоняев Юрий Андреевич.

– Та-а-ак! – протянул Миша, стремительно деревенея лицом. – Оч-чень хо-р-рошо!

Хотя, глядя на него, трудно было поверить в то, что все действительно так уж хорошо.

– Ваньку валять надумали? – зло спросил Миша у Антона Николаевича Иванова, который тоже уже успел войти в дом. – Хиханьки да хаханьки? Веселую жизнь решили нам устроить? Разыграть московских гостей, да? Не любите москвичей? На посмешище выставили столичных телевизионщиков?

Никакого другого объяснения свалившимся на него неприятностям у Миши не было.

– Ладно! – сказал он, бешено вращая глазами. – Будет вам веселье!

Обернулся к замершему в ожидании дальнейших распоряжений оператору:

– Саша! Неси наш стратегический запас!

Оператор пулей слетал к машине и тот стратегический запас доставил. Четыре бутылки водки. Однодневная норма съемочной группы, пребывающей на выезде.

– Я не знаю, как вы все это проделываете, – сказал Миша, обращаясь то ли к гармонисту, то ли к Иванову, – но я точно знаю, что вот он, – ткнул пальцем в грудь гармониста так сильно, что тот едва не заплакал, – никакой не Полузверский, и не Шмудяков, и почти наверняка не Волобуев. И я, Миша Каратаев, гарантирую вам, что любая новая знаменитость вашего района, которую вы мне предъявите, уже не будет ни ухом ни рылом похожа на этого вот идиота!

Опять ткнул пальцем в гармониста. Тот не успел увернуться. Слезы брызнули из глаз. Бессердечный Миша налил полный стакан водки и протянул его гармонисту.

– Пей!

Перепуганный Полузверский выпил. Миша сразу же налил ему второй стакан.

– А закусить? – просительно промямлил гармонист.

– Обойдешься! – был ему ответ.

Миша сейчас смотрелся ученым-естествоиспытателем, ставящим самый важный научный эксперимент в своей жизни.

Когда Полузверский выпил и второй стакан, Миша тотчас налил ему еще.

– Что вы делаете! – всполошился Антон Николаевич, вспомнивший наконец, что он как-никак чиновник и лицо ответственное и если что случится на подведомственной ему территории – ему же потом и отвечать.

– Я знаю, что я делаю! – пробормотал в ответ Миша, который и сам до сих пор оставался в крайне нетрезвом состоянии.

Влив в бедного гармониста целую поллитровку, Миша взял тайм-аут.