- Слышал, - кивнул Андрей.

 - Сожгли парня... А жаль, - сочувствующе проговорил Пафнутьев.

 - Жаль? - удивился Андрей. - Жаль того, кто людям уши обрезал? Павел Николаевич, я вас не понимаю! Да пусть они все друг друга сожгут, расстреляют, взорвут... Вам же легче будет жить!

 - Может быть, ты и прав, - проговорил Пафнутьев. - Но все равно жаль Ерхова... Мы с ним подружились. - И словно услышав все, что ему требовалось, Пафнутьев, не задерживаясь больше, вышел и зашагал к входу в больницу - к пологой площадке, по которой поднимались машины "скорой помощи", подвозившие клиентов - растерзанных, порезанных, взорванных.

 ***

 Водитель лежал в той самой палате, на том самом месте, где совсем недавно, всего две-три недели назад, маялся и страдал несчастный Ерхов. Только этот выглядел здоровее и, похоже, был не столько контужен, сколько испуган происшедшим. Сожжение их же приятеля Ерхова, ночная езда по пустынному шоссе, неожиданный взрыв, который превратил в месиво не только заднюю часть мощного "мерседеса", но и хилого Неклясова - он был просто размазан, растерт по искореженному металлу.

 Пафнутьев узнал его - этот амбал входил совсем недавно в его кабинет вместе с Неклясовым в качестве телохранителя. Не уберег, значит, не от того оберегал.

 - Привет, - сказал Пафнутьев, придвигая табуретку и усаживаясь у изголовья, - Как поживаешь?

 - Ничего...

 - Меня помнишь?

 - Помню.

 - Что, не уберег Вовчика? Не справился с обязанностями, а?

 - Как скажете...

 - Поговорим?

 - Разные у нас интересы, гражданин начальник, - проворчал детина густым басом. - О чем говорить? Не о чем.

 - У нас одни интересы. Я ищу убийцу Неклясова.

 - Зачем он вам?

 - Как зачем? - удивился Пафнутьев. - Посадить хочу. Упечь. Подальше, подольше, поглубже. А тебе не хочется знать, кто Вовчика взорвал?

 - Не возражал бы.

 - Тебя как зовут? Имя, фамилия?

 - Круглов я... Серега Круглов.

 - Ну что, Серега Круглов... Будем искать?

 - Ну... Коли так... Давайте попробуем.

 - Хорошо, - Пафнутьев распрямился, оглянулся по сторонам, словно призывая в свидетели своей маленькой победы всех присутствующих. Но никого вокруг не было, и потому восхититься ловкостью Пафнутьева никто не мог. Не очень этим огорченный, Пафнутьев снова повернулся к лежащему на кровати Круглову. - Скажи мне, будь добр, Серега Круглов... Почему взорвался ваш "мерседес"?

 - Понятия не имею, - на круглом, мясистом, молодом, румяном лице Круглова появилось выражение искреннего недоумения.

 - А почему Неклясова размазало, а ты вот без единой царапины выбрался из обломков?

 - Меня подозреваете?

 - Да ну тебя! - в сердцах воскликнул Пафнутьев. - Ты что, дурной, больной, убогий? Как я могу тебя подозревать, если ты в одной машине с Вовчиком ехал!

 - Вообще-то да...

 - Давай подробно, шаг за шагом, километр за километром... Ерхова при тебе сожгли?

 - Мое дело машину вести, - уклончиво ответил Круглов, дураком прикинулся.

 - Ты видел, как Ерхов синим пламенем пылал?

 - Ну? - не то согласился, не то опять ушел в сторону Круглов.

 - Слушай, так мы не договоримся. Я же тебя ни в чем не уличаю, ни в чем не упрекаю... Отвечай по-людски. Задаю вопрос второй раз... Ты видел, как горел Ерхов?

 - Ну, - начал было Круглов, но тут же поправился. - Видел, чего ж не видеть, когда он горел как... Как я не знаю что.

 - Кто поджег?

 - Судья спички дал, Вовчик чиркнул... Решайте, кто из них.

 - А кто поливал бензином?

 - Поливали, - ответил Круглов.