— У них был такой вид, как будто они свои в доску: чокались, пили, разговаривали и считали деньги. На столе лежала целая куча настоящего золота, и старый оборванец его все перебирал, а оно звенело так, что меня от этой музыки пробирало до костей. Луч света падал на монеты, они блестели и звякали — короче, радовали и глаз и слух, осталось только ухватить в кулак.

— Дальше!

— Когда они устали есть и пить, болтать без умолку и звенеть монетами, то, видно, легли спать, потому что я слышал скрип кроватей. Потом задули свечку, а я вернулся к Беспалому, который вытащил меня назад. Вот, Главарь, все, что я знаю.

— Отлично, малыш, очень хорошо, я доволен тобой. Наверняка старый Фуссе намеревался что-нибудь купить, но при чем здесь нищий?

— Черт возьми! — ответил Кривой из Жуи. — Да чтобы переправить груду золота в другое место, не вызывая подозрений.

— Ты прав, черт тебя дери! Чем мы можем пробить ворота?

— Главарь, есть валок, о котором я вам говорил позавчера.

Фэнфэн осмотрел валок. Это был большой деревянный цилиндр, его использовали, чтобы разравнивать засеянное поле.

Главарь приказал восьмерым бандитам встать парами и положить валок на платки, которые они держали в руках. Когда все было готово, он скомандовал:

— Взяли!

Короткими перебежками разбойники перенесли таран к большим воротам и начали его раскачивать. Сила была на стороне бандитов, поэтому не церемонясь Фэнфэн выстрелил из пистолета.

За этим условным сигналом последовал треск — бревно ударилось в ворота, которые, как и говорил Кривой из Жуи, были сделаны из новых крепких бревен.

Они устояли после первого удара, треснули от второго, начали разваливаться от третьего и рухнули после четвертого.

По приказу Главаря, Кривой из Жуи, уже ознакомившийся с фермой, первым бросился во двор во главе шайки негодяев, пронзительно крича, чтобы нагнать страха:

— Вперед, банда Фэнфэна! Тридцать сюда, сорок туда!

При звуках выстрела и ударов в ворота слуги в ужасе вскочили и заметались, крича в темноте:

— Разбойники! Боже праведный! Что ж с нами такое будет?

Работники попрятались под кроватями, между кормушек, среди соломы. Когда, в свою очередь, дверь конюшни под ударом дрогнула и с треском соскочила с петель, они забились в угол, стуча зубами и по-детски хныча от страха.

Десять разбойников ворвались в конюшню со страшными криками и гнусными ругательствами. Один из них держал в руке огромную зажженную головешку, которую поднес к снопу соломы; та вспыхнула, озарив все вокруг ослепительным светом, и испуганные кони зафыркали и шумно заметались.

Кривой из Жуи заметил пару ног, торчавших из-под кровати.

Он подозвал Беспалого с ружьем и сказал ему:

— Уколи-ка мне его штыком, да смотри не убивай.

Разбойник принялся колоть беднягу, который издавал душераздирающие крики и выскочил из-под кровати под смех бандитов. Это был молотильщик, Франсуа Грезель. Его схватили, натянули на лицо холщовый колпак и связали по рукам и ногам.

В следующее мгновение наступила очередь скотника, затем — второго молотильщика и самого молодого возчика. Выгнанные из своих убежищ бандитами, которые кололи их саблями и штыками, работники, бледные как призраки, с выпученными глазами, обезумев от ужаса, кричали:

— Не убивайте нас! Не убивайте нас!

Но не хватало еще двоих. Бандиты начали рыскать повсюду, поскольку любой побег мог испортить все дело и вынудить банду уйти с фермы раньше времени.

Возчик Луи Легре, по прозвищу Простак Пижо, спрятался в щель между стеной конюшни и садовой оградой. Но сад также охранялся. Лишь только он с трудом протиснулся в узкое отверстие, как снаружи на него обрушился шквал палочных ударов.