— И немедленно. Ты даже представить не можешь, что делается в Орлеане.

— Судя по вашим словам, так ничего хорошего.

— Ардуэна, Ланжевена и Менара Мясника отправили к костлявой (приговорили к смерти), и завтра они повстречаются с вдовушкой (будут гильотинированы).

— Черт возьми! Бедняги!

— Проклятый сопляк захватил их с помощью того проныры, что ехал с нами в дилижансе. Гражданин Матиас Лесерф… Я его хорошо запомнил.

— Тот еще оказался балагур из Парижа! То-то он мне не понравился!

— Слушай дальше! Этот злосчастный капитан собирается играть в шпионов и хочет выписать отряд кавалерии, чтобы затравить нас. Сам собирается командовать! К счастью, у нас есть друзья в столице, и этот полицейский-любитель ничего не добьется. Но мне придется съездить в Париж, набить кому надо карманы золотом… Это обойдется в пятнадцать тысяч ливров, а сейф уже на две трети пуст!

— Ба! Здешние олухи наполнят наши карманы. У фермера из Монгона, Франсуа Лежена, полно денег, да и бывший аббат де Фарронвиль вернулся. Говорят, он богат, как золотая жила.

— Завтра вечером непременно совершим налет на Монгон. Командовать будет Рыжий из Оно, а ты останешься в Жуи на случай, если вдруг понадобится разыскать меня в Париже.

— Вы уезжаете?

— Сегодня ночью.

— Что я должен делать?

— Как можно скорее сообщить всем нашим приметы капитана Бувара. Занести его в «черный список» и пообещать пятьсот луидоров тому, кто убьет его. Приговор вынесен, он должен умереть!

— Будет сделано.

— Также следует собрать все сведения об аббате, по возвращении я хочу пощипать ему перышки. Хоть это и лакомый кусочек, однако проглотить его нелегко.

— Проведем разведку на месте.

— Отлично!

— Это все, что вы хотели мне сказать?

— Без моего приказа не смейте предпринимать что-либо против госпожи де Ружмон и ее семьи.

— Ясное дело! — хитро подмигнув, согласился Толстяк Нормандец.

— И не забудь напомнить Рыжему, чтобы он был очень осторожен.

ГЛАВА 12

В конце XVIII века все фермы в провинции Бос казались более или менее одинаковыми и походили на печально прославившийся Тупик, чья трагедия вошла в анналы истории преступлений. Везде те же крытые соломой приземистые строения, только попросторней, та же изгородь, только, быть может, чуть-чуть повыше, такой же грязный двор, по которому, хлюпая, ходили люди и животные. Овчарня и, конечно, непременная глубокая лужа, заполненная жидким навозом. Все остальное как две капли воды походило на уже описанный нами скромный сельский домик и не заслуживает особого упоминания. Итак, ферма Монгон, расположенная в четверти лье от Ашер-ле-Марше, удивительно напоминала Тупик, но была гораздо больше смиренного жилища супругов Менаже.

До Революции усадьба Монгон и прилегающие к ней угодья принадлежали сеньорам Жуи. Нынешний хозяин держал работников — трех возчиков, пастуха, мальчишку-свинопаса, двух жнецов и девчонку-птичницу. Работал и сам хозяин с женой и обеими дочерьми. Всего на ферме было двенадцать человек, из них восемь мужчин. Хозяину, Пьеру Лежену, исполнилось сорок лет. Небольшого роста, плотный, он работал как вол или как большинство крестьян провинции Бос, славившихся своим трудолюбием. Он слыл богатеем и действительно им был. Получив в наследство все необходимое для работы и солидную сумму наличностью, Пьер Лежен женился на женщине, чье состояние было равно его собственному, а так как супруги вот уже пятнадцать лет старательно экономили каждое су, а на скотину ни разу не нападал мор, то сбережения их были весьма внушительными.