— Не помню, — ответила графиня.

— Зато я хорошо помню, — промолвила Рене.

— У него невзрачная внешность, зато глаза живые, умные и добрые. Этот человек, которого я счел законченным глупцом, болтуном и трусом, — один из самых ловких сотрудников парижской полиции. Я встретил его в Орлеане, когда, обратившись за помощью к местной полиции, проводил свое собственное расследование, и, честно признаюсь, без него я вряд ли преуспел бы в этом деле. Объединив усилия, мы сумели арестовать и доставить троих преступников в суд, где им вынесли смертный приговор. Их казнят…

— И это справедливо! — кивнул виконт.

— К несчастью, — продолжил капитан, — после этого ареста банда бесследно исчезла, словно испарилась. Но все говорит о том, что бандиты не могли далеко уйти. Возможно, они спрятались в каком-нибудь подземелье, а сообщники снабжают их пищей.

— О! подземелье! — с улыбкой перебил виконт. — Неужели вы верите в это, гражданин Бувар?

— А почему бы и нет, гражданин Монвиль. Я много думал и решил обратиться с официальной просьбой прислать к нам полуэскадрон легкой кавалерии, чтобы он днем и ночью объезжал окрестности, не давая разбойникам ни минуты передышки.

— И кто будет командовать этим отрядом?

— Я сам!

— Браво, гражданин капитан!

— Разве я не могу с пользой провести время, пока рана вынуждает меня бездействовать? Разве не нужно наконец вернуть запуганному преступной ордой населению чувство безопасности, и разве борьба с внутренним врагом менее полезна, чем борьба с врагом внешним, грозящим нам из-за границ?

План получил всеобщее одобрение, и молодого офицера горячо поздравили с замечательной идеей, которая должна была послужить интересам измученных страхом селян.

Стараясь не слишком волновать графиню, оба гостя тем не менее посоветовали ей не забывать о мерах предосторожности — тщательно проверять замки и, если понадобится, увеличить численность ее маленького гарнизона.

В конце концов обеспокоенная графиня де Ружмон задумалась, не лучше ли ей переехать к своему старому дядюшке аббату, недавно вернувшемуся из эмиграции. Некогда искусный стрелок, аббат, по-прежнему зоркий как сокол и крепкий, несмотря на свои семьдесят пять лет, жил в Фарронвиле, превращенном в настоящую крепость, где постоянно находилось не меньше дюжины преданных слуг. Впрочем, графиня решила пока не торопиться, и скоро мы узнаем почему.

Обменявшись обычными любезностями, гости попрощались. Виконта, казалось, не огорчил ледяной прием, оказанный ему Валентиной, капитан же весь сиял, вспоминая ласковые слова и нежные взгляды своей хрупкой возлюбленной Рене де Буан.

Возвращаясь, один в замок Жуи, другой в Базош, оба поехали вместе на северо-восток до парижского тракта, где, сердечно пожелав друг другу доброго пути, разъехались в разные стороны. Капитан повернул на север, виконт де Монвиль продолжил путь на восток, держа в сторону Крот. За ним на обычном расстоянии следовал его слуга.

Когда капитан, скакавший рысью по древней римской дороге, скрылся из виду, виконт, как и после первого посещения замка, подождал, пока слуга догонит его. Увидев искаженное лицо хозяина, Толстяк Нормандец изумился.

— Что случилось, Главарь? — спросил он с фамильярностью старого слуги. — Черт побери! Не хотел бы я оказаться в шкуре того, кто вас так рассердил.

— Гром и молния! — взревел Главарь, — вот уже два часа, как я с трудом сдерживаюсь, чтобы не броситься на этого заезжего ветрогона, с которым мы только что распрощались, и не задушить его как цыпленка!

— Сына «ищейки» из Базоша? Скажите слово, и я займусь им.