— Ничего, Вову на помощь позову. Он парень симпатичный. И Дима ему не друг…

— Так я пошел?

— Иди! И не просто иди!

Аркаша кивнул и направился в душ.

Нелегко было вытащить Ларису из тюрьмы, но Саша с этим справилась, и Аркаша очень ей помог. Почти две недели они вместе, а он ведет себя как запрограммированный баран. Вроде бы и нравится ему Саша, но приставать он к ней даже не пытается. И она старается не давать ему повода, хотя совсем не прочь поэкспериментировать с ним. Еще немного, и ее желание превратится в идею фикс, а он не хочет этого понимать. Такое ощущение, что Аркаша просто издевается над ней.

— Стой! — крикнула Саша.

Аркаша остановился, не оборачиваясь к ней.

— Грушу обними! Хочу посмотреть, мужик ты или не мужик… Никита эту грушу с одного рывка снимал.

Саша терпеть не могла Макса, когда жила с его отцом. Этот недоносок старался уколоть ее при каждом удобном случае, а она ничего не могла с ним поделать. Он пытался задирать и своего телохранителя, но тот с ним не церемонился. Однажды Никита сорвал с крюка грушу, и вместо нее подвесил самого Макса. Саша стала невольной свидетельницей этой экзекуции, какое же наслаждение она тогда получила… Никита был крутым мужиком, вот бы ей такого телохранителя на место Аркаши. С ним бы она не заигрывала, а просто зашла бы к нему в душ и стала под его струю.

— Чего ты это о нем вспомнила? — нахмурился Аркаша.

— А настоящий мужик был.

Нет, ей и без Никиты неплохо, но почему бы лишний раз не позлить Аркашу.

— Это который Макса должен был охранять? — усмехнулся он. — И где Макс?

— Ну, Лариса-то жива… — Саша сама пострадала от рук Никиты, когда он освобождал Ларису, но зла на него, как ни странно, не держала. — Вопрос только, где она… Ну, чего встал? Давай, давай!

Никита ей не нужен, а с Аркашей она бы закрутила. Только в душ к нему не пошла, хотя и могла это сделать.

Слез под дождем не видно. Особенно, если нет этих слез. Но вид у Ларисы был такой, как будто она плакала. Играть на публику она умела, но сейчас ей действительно хотелось плакать от обиды. Приехала к родителям Никиты, а в кармане ни гроша. И несостоявшаяся свекровь встретила ее неласково, как бы от ворот поворот не дала.

— Носило ее где-то, носило, нате вам, объявилась! Краса полей и огородов!

Антонина Васильевна смотрела на нее хмуро, из-под насупленных бровей, голос у нее звонкий, пронзительный, неприятный для слуха. И так она разошлась, что не обращала внимания на дождь.

— Ладно, поеду я. — Лариса вздохнула и стала поворачиваться к ней спиной.

Знала она таких бабок, сначала пар спустят, а потом кипяточку нальют, чаем с конфетами угостят. И эта, возможно, из таких… А вдруг нет, вдруг не остановит? А на обратный путь у Ларисы денег нет.

Надо же было ей посмотреть в глаза вокзальной цыганке. А та еще пообещала сказать, кто проклятье на нее навел… И засмотрелась Лариса, и забылась, а когда очнулась, ни цыганки, ни денег, ни золотых часиков. И перстень с бриллиантом пропал, одни сережки остались. Менты в СИЗО ей все драгоценности в целости и сохранности вернули, а цыганка щадить не стала.

— Стой, куда ты? Дождь ведь…

— Так виновата же я, не дождалась Никиту.

— Эх, жизнь, она такая! — сокрушенно махнула рукой Антонина Васильевна и повернулась, увлекая ее за собой.

В это время на крыльце появился отец Никиты.

— Мать, ну ты сдурела! Давайте в дом!

Никита похож был на отца, только ростом значительно обошел его, да и в ширине плеч обогнал.