Я выхватила у него газету, которая была развернута на нужной странице. Статья называлась: «Кто стоит за смертью профессора Шереметьева?» Моя фамилия там не мелькала, просто говорилось, что имеется свидетель, который видел, как профессор в ту злополучную среду входил в квартиру номер пятнадцать в доме восемь по улице Ландау.

И подробно и даже скрупулезно было описано все наше с Андреем расследование.

Андрей вытащил за ушко да на солнышко и бедного владельца квартиры Арнольда Гавриловича Чеботарева, и голубоглазого пьяницу Вову Милютенко со своей Люськой, а ?также их работодателя Валерия, причем, вчитываясь в строки о нем, я поняла, что Андрей несомненно с этим Валерием разговаривал, возможно даже припугнул его, и тот подтвердил все, рассказанное Люськой, и то, что квартиру на улице Ландау он договорился снять по просьбе своего соседа Виктора Павловича Копылова, то есть фактическим съемщиком был Копылов.

«Копылов, хоть он и не сможет уже ничего рассказать, потому что погиб очень кстати в дорожно-транспортном происшествии, — писал далее Андрей, — несомненно снимал квартиру по приказу своего шефа Вахромеева».

Дальше пересказывалась история с подземными водами, радиоактивными контейнерами и зараженной речкой Суйдой. И в заключении читателям предлагалось самим сделать вывод, кто же все-таки стоял за смертью профессора Шереметьева, и задавался традиционный, но в этой статье вовсе не риторический вопрос: «Куда смотрит милиция, если вместо того, чтобы поинтересоваться совпадением смерти профессора Шереметьева и тем, что буквально через несколько дней он должен был выступать на комиссии по строительству Центра, она почему-то так вцепилась в свидетельство пьяницы сторожа из деревни Нелидовки».

Вот и все. Я медленно свернула газету.

Вот итог расследования. Собрал материал и написал. Очень своевременная статья. Теперь милиция просто не может не заинтересоваться этим делом. Еще бы, такой шум поднялся! И это совершенно ничего не значит, что в статье нет моего имени. Рано или поздно милиция от Андрея это имя узнает.

И пойдет разбирательство…

— Нам нужно объясниться, — нарушил ненаглядный продолжительное молчание. — Почему ты раньше мне ничего не сказала?

— Чего не сказала?

— Того, что здесь написано! — Он размахивал газетой. — Это правда?

— Все правда, до последнего слова, — подтвердила я. — Я видела профессора в среду, когда ты принимал душ. Он ошибся квартирой.

— Но это значит…

— Это значит, что Каролину убили вместо меня, что ты, приведя в квартиру незнакомую девку, спас мне жизнь.

— А ты ругалась, — протянул он, и я мгновенно озверела.

— Премного благодарна вам, гражданин Стебельков, за спасение моей жизни! — заорала я и сделала реверанс. — По гроб жизни благодарна, век не забуду! И за любовь вашу и ласку тоже спасибо! И за Камасутру, будь она проклята! И за полуфабрикаты!

И за теткину квартиру!

— Я подозревал, что в наших отношениях не все гладко, — серьезно заметил ненаглядный, — все хотел с тобой поговорить… Вот прямо в ту субботу собирался…

— Что? — Я прямо задохнулась от возмущения. — Не все гладко? Я тебя ненавижу!

Меня трясет от твоего вида, от синего костюма, а от этого коричневого просто воротит. Прямо как в анекдоте: пришел в коричневом, сел в углу и испортил весь праздник!

А от твоей чистоплотности просто тошнит!

— Чем плох синий костюм? — Ненаглядный смотрел растерянно. — Нет, конечно, насчет коричневого я согласен, он мне самому не очень нравится, но зачем придавать такое большое значение одежде?

— Слушай, — сдавленным от злости голосом произнесла я, — если ты немедленно не исчезнешь, я за себя не отвечаю.