Берк оторвался от своей бухгалтерской книги.

— Вы совершенно правы, премьер-министр, хотите, я буду делать для вас подсчеты по мере поступления новых предложений?

— Это было бы необычайно любезно с вашей стороны, мистер Берк. Буду вам весьма признателен.

С этими словами премьер-министр вновь опустился на диван и закрыл глаза. «Боже мой, — подумал Пауэрскорт, — уж не собирается ли он спать в такое время?» Управляющий Английским банком в отчаянье поглядывал на часы. Берк перевернул новую страницу в своей тетради и крупно написал сверху — пять миллионов, потом провел черту, отделяя одну треть листа, и еще раз написал — пять миллионов фунтов стерлингов.

«Сколько может стоить одна человеческая жизнь? — размышлял Пауэрскорт. — Одна-единственная. Жизнь Люси». Он подумал о судьбах других людей, Фареллов и тысяч таких же, как они, кто с крахом Банка Харрисонов лишится средств к существованию. Он снова посмотрел на портрет леди Люси и почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. Пауэрскорт постарался отвлечься от безрадостных мыслей и стал думать о Джонни Фицджеральде, который в это время, должно быть, проверяет гостиницы Брайтона, и о встрече с комиссаром полиции, которая состоялась накануне поздно ночью. Комиссар сидел в кресле леди Люси с бокалом бренди, он был очень бледен.

— Бог мой, Пауэрскорт, это самое ужасное известие, какое мне приходилось слышать за всю мою жизнь! Я поговорю со своими коллегами в Суссексе. Все силы полиции Брайтона будут в вашем распоряжении.

Пауэрскорт выразил свою благодарность.

— Положение очень сложное, комиссар, — сказал он. — Для начала нам надо разыскать ее. Но похитители не должны догадаться, что мы их выследили. Вы же читали, что они написали в записке.

Даже комиссар содрогнулся при этом воспоминании.

— А если мы найдем их, — продолжал Пауэрскорт, расхаживая по комнате, словно один из капитанов Нельсона по палубе корабля, — нам надо будет придумать, как вырвать леди Люси из их когтей. Поверьте мне, я сейчас не имею ни малейшего представления, как это сделать.

На площади перед домом невзрачно одетый господин беседовал с двумя полицейскими. К дому с красной дверью на противоположной стороне улицы подъехал фургон, из которого стали выгружать ящики с вином. Жизнь на Маркем-сквер продолжалась, и ее обитатели не подозревали о том, что в доме номер 25 премьер-министр Великобритании ведет переговоры о спасении лондонского Сити, а лорд Фрэнсис Пауэрскорт пребывает на грани отчаянья.

Снова послышался шум шагов на лестнице. Дальним уголком сознания Пауэрскорт отметил, что подъем по лестнице не вызвал у Шомберга Макдоннела никакой одышки. Видимо, служба у премьер-министра заставляет держаться в форме.

— Четыре с половиной процента, — объявил он, — на пятнадцать лет.

— Господи, да так он из нас еще больше денег вытрясет! — возмутился премьер-министр, открыв глаза.

— Пост в Королевской комиссии, премьер-министр? — спросил Макдоннел.

— Не так скоро, черт побери! Попробуйте соблазнить его всякими модными предложениями. Ну, вы понимаете, что я имею в виду.

— Уик-энд в Сандринхеме с принцем и принцессой Уэльскими? Или ужин в их лондонской резиденции в Мальборо-Хаус?

— Не один уик-энд, Макдоннел, а несколько.

— Господи, помоги! — пробормотал личный секретарь и помчался вниз по лестнице.